Университет: Неразрезанные страницы,

Истоки инквизиции в Испании XV века

Бенцион Нетаньяху 26 ноября 2015
Поделиться

На русском языке выходит «The Origins of the Inquisition in Fifteenth‑Century Spain» (1995) — opus magnum одного из крупнейших историков испанского еврейства и марранизма Бенциона Нетаньяху (1910–2012), в своих работах пересмотревшего и отвергнувшего основные историографические аксиомы в отношении марранов и инквизиции. Перевод и издание осуществлены Российским еврейским конгрессом, видящим в публикации книги, которая обнаруживает расовую ненависть к евреям еще в Средние века, важный вклад в дело борьбы с антисемитизмом и ксенофобией. С любезного разрешения РЕК «Лехаим» публикует заключительную часть этого 1000‑страничного труда, в котором автор суммирует свои выводы.

Наш обзор конфликта между старыми и новыми христианами в испанских королевствах XV в. подошел к своему намеченному концу, и вместе с этим мы закончили свои поиски истоков испанской инквизиции. Теперь мы попытаемся подытожить все то, что извлечено из наших различных расследований.

Мы видели, что Фердинанд основал инквизицию как средство для умиротворения антимарранской партии, чтобы ослабить, если не ликвидировать совсем ее способность устраивать новые беспорядки. Он, вне сомнения, мог предвидеть ущерб и потрясения, которые инквизиция причинит социальной ткани нации, и вред, который она принесет экономике страны. Однако он надеялся свести к минимуму неизбежные потери тем, что позволит всем тем конверсо, которые избегут обвинений инквизиции, сохранить позиции и продолжить свою деятельность, а также использованием доходов инквизиции для продвижения желаемых для монархии проектов. Нельзя, по нашему мнению, отрицать того, что в общем он преуспел в достижении этих целей. Тем не менее, в то время как инквизиция служила ему инструментом, он сам в определенном смысле стал ее инструментом или, точнее, инструментом движения, вызвавшего ее к жизни. Фердинанд никогда не забывал о необходимости оставаться в хороших отношениях с народной силой, стоявшей за святой инквизицией.

Этой силой, разумеется, было антимарранское движение, возникшее вслед за всеми широкомасштабными крещениями в Испании в период Реконкисты. <…> Его источником всегда было одно и то же: отвращение к обращенным еще до их обращения в христианство — то есть отвращение к представителям еврейского народа. На неразрывную связь между еврейской и марранской проблемами, как они развивались на испанской сцене, указывает сама последовательность событий. Потомкам осталось разрешить вопрос: каковой являлась природа этой связи?

Вес свидетельств привел нас к предположению, что ненависть старых христиан к испанским марранам была в основном продолжением ненависти к евреям — продолжением, которое не могло быть предотвращено простой сменой религии. Однако это предположение не было исследовано. Никто из ученых, занимавшихся марранским вопросом, не счел нужным проверить это. Потому что вслед за инквизицией все они опирались на ее утверждения в том, что антагонизм старых христиан по отношению к марранам возник главным образом из‑за скверного религиозного поведения последних, а именно из‑за их неверности христианству и тайного исполнения ими еврейских обрядов. Будучи, однако, проверенными, эти претензии оказались беспочвенными. То, что они несостоятельны в отношении позднего периода — с 1449 г. и дальше, — очевидно из того факта, что марраны того времени были в подавляющем большинстве христианизированы, а то, что они неприменимы и по отношению к раннему периоду, доказывается, в числе прочего, отсутствием в бытующих в то время оскорблениях в адрес марранов таких терминов, как иудействующие или тайные евреи. Быстрая христианизация марранов была, несомненно, настолько повсеместно признана, что поношение их именно на этой почве казалось бессмысленным.

Изгнание евреев. Эмилио Сала Франсеc. 1889. Музей изящных искусств. Гранада

Изгнание евреев. Эмилио Сала Франсеc. 1889. Музей изящных искусств. Гранада

Тот же вывод должен быть сделан по рассмотрении поведения христиан по отношению к конверсо под другим углом. Когда в 1109, в 1367 и в 1391 гг. испанские христиане поднялись, чтобы вырезать евреев в своих городах, не только религия разжигала их ненависть. Провозглашенное желание «отомстить за кровь Христа» могло служить и предлогом, и стимулом, но, как мы указали, социологические факторы, бесспорно, были решающей причиной. Именно поэтому погромщики не обращали внимания на запрещение церковью грабить и убивать евреев и продолжали совершать убийства и грабежи, как будто этих запрещений и не существовало. <…> Поэтому, когда на следующий день после крещения погромщикам было указано относиться к тем «по‑дружески», помогать им, как «братьям», и смотреть на них как на «равных», они игнорировали эти указания (которые — снова! — были указаниями церкви!) и ясно дали понять, что они их выполнять не будут.

Разумеется, ожидать от них чего‑либо иного было бы нереальным. Человеческие эмоции не так гибки, чтобы с легкостью, просто следуя указаниям внешнего авторитета, менять отвращение на приязнь, а долгую ненависть — на стабильную терпимость. <…> В лучшем случае крещение могло исключить один из компонентов — религиозный элемент — из комплекса факторов, составляющих эту вражду. Оно не могло предотвратить оставшиеся компоненты — и в особенности восприятие еврея как чужака — от поддерживания пламени ненависти. <…>

«Чуждость», «пришлость» евреев должна, казалось бы, исчезнуть с их обращением в христианство. Не только церковь, но и государство неоднократно декларировали, что обращенному еврею полагаются все права и привилегии, которыми пользуются все остальные христиане. Эта ясная, неизменная позиция властей, выраженная в твердых недвусмысленных законах, позволила марранам продвижение на всех фронтах <…> прогресс конверсо спровоцировал зависть к их достижениям, которая превратила глубоко укоренившуюся неприязнь к этой группе в активную и всевозрастающую враждебность. К середине XV в. накопившаяся ненависть стала искать выход в насилии. Это настроение приняло форму революционного пыла, проложившего дорогу к восстанию.

<…> Нападения на конверсо сопровождались теориями, призванными оправдать эти взрывы. <…> Соответственно, конверсо, которые к 1450 г. в подавляющем большинстве своем полностью ассимилировались и приняли христианство, изображались как тайные евреи, которые обратились в христианство без всякого принуждения и только по единственной причине — желания осуществить свой дьявольский замысел. Замысел этот состоял в том, чтобы получить доступ к власти для того, чтобы править старыми христианами и поработить их до полного их истощения. <…> Злодейский план был приведен в действие в течение двух поколений, и за это время вся Испания была схвачена этими кровососами, которые высасывали ее кровь и волокли ее к своей цели, а именно к гибели христианства. И марраны наверняка достигнут своей цели, заключали эти теоретики, если только не будут разоблачены, выгнаны с высоких должностей и не понесут положенное им жестокое наказание. <…> Нам остается только добавить несколько слов по поводу эффекта, произведенного этой теорией, столь же невероятного, как и сама теория.

Каким бы немыслимым ни казалось предположение, что целая нация вовлечена в такой невероятный заговор, это предположение было поспешно принято широкими массами. Оно постоянно набирало все новых сторонников и последователей, и следы этого могут быть найдены во многих документах, включая королевский указ об основании инквизиции. Это еще раз доказывает, что нет такой лжи, какой бы абсурдной она ни была, которую исполненные ненависти люди не готовы принять <…>. Мы неизбежно вспоминаем аналогичные теории, выдвинутые против евреев в странах их рассеяния, <…> легенды о детоубийцах, осквернителях просфоры и отравителях колодцев — сплошь теории «оправдания», ударившие с такой силой по евреям Европы.

Из этого следует, что отвращение старых христиан к новым не возникло из религиозных прегрешений последних, но на самом деле являлось расширением антисемитских настроений, будораживших Испанию уже в ХI в. А если быть точнее, то испанский антииудаизм стал антимарранизмом в тот момент, когда еврей стал марраном, вне зависимости от того, было ли его крещение фиктивным, сомнительным, полуискренним или шло от всего сердца. Одна и та же старая ненависть была направлена на ту же группу, которая, конечно, становилась в религиозном плане все менее еврейской, но оставалась той же самой исторической единицей, чьи члены продолжали признаваться таковыми до тех пор, пока жизнь в христианском мире не стерла все следы их национальной принадлежности.

Зал инквизиции, где велись допросы заключенных. Гравюра из книги Сесила Рота «A History of the Marranos» (Philadelphia, 1932)

Зал инквизиции, где велись допросы заключенных. Гравюра из книги Сесила Рота «A History of the Marranos» (Philadelphia, 1932)

Таким образом, именно здесь, в переходе ненависти с евреев на конверсо, и кроется главная причина острейшей борьбы, разгоревшейся между старыми и новыми христианами в Испании, с ее окончательным результатом — испанской инквизицией. Однако, чтобы понять значение этого перехода, мы должны отметить, что это не было точной заменой одной ненависти на другую. Поскольку социальные и политические требования конверсо были значительно выше, чем у евреев, а возможности преграждения им пути, в силу законов церкви и государства, заметно меньшими, ненависть к марранам была гораздо сильнее с самого начала, и она еще быстрее росла параллельно росту их достижений. <…> Чтобы еще полнее ощутить эволюцию этой ненависти, мы должны обратить внимание на ее различные стадии и на связанные с ними главные факторы. <…>

1. Первым фактором является возрастающее влияние испанских городов с момента освобождения Толедо от мусульман в 1085 г. и их способность вырвать у короны специальные законы, лишающие новых христиан права на равенство. Начать с того, что эти законы отказывали марранам в праве занимать должности в городских владениях (1115 г.) и взлелеяли традицию дискриминации марранов, которая стала рассматриваться легальной и справедливой. Эта традиция удерживалась и оставалась доминирующей также и после середины ХIV в., когда некоторые гражданские и канонические законы провозгласили конверсо равными всем другим христианам, но традиция продолжала сопротивляться воплощению этих законов в реальность социальной жизни городов. Даже тогда, когда города под королевским давлением были вынуждены признать эти законы, их сопротивление равенству конверсо продолжалось посредством серии местных мер, включая саботаж и произвольную сегрегацию, сопровождавшуюся кампанией оскорблений. Только благодаря давлению, созданному большим притоком марранов в испанское христианство (начиная с 1367 г.), марраны прорвались через стены сопротивления и с помощью королей завоевали свои первые точки опоры в старохристианском городском обществе.

2. Главным фактором, возбудившим сильное напряжение в отношениях между старыми и новыми христианами, был, вне сомнения, рост экономической силы марранов. <…> Когда марранская экономика расширилась во многих направлениях (таких как торговля, ремесла и свободные профессии), она гораздо глубже вовлекла разнообразные слои старохристианского населения. Увеличилось число точек соприкосновения между cтарыми и новыми христианами, что, в свою очередь, умножило моменты трения и неизбежно повлекло за собой усиление экономической борьбы. <…> Естественно, поражения старых христиан в подобных противостояниях усиливали их вражду к марранам.

3. Вдобавок к растущей экономической конкуренции имело место политическое соперничество между двумя группами, сформировавшее еще один существенный источник ненависти к новым христианам в Испании. По различным причинам политическая проблема была значительно более острой, чем экономическая, и, соответственно, куда более раздражающей. Мы видели, что после долгой и упорной борьбы городам удалось сместить евреев с высоких постов в центральном правительстве, но они не могли закрыть доступ к этим постам марранам, которые продолжали во всевозрастающих количествах занимать эти должности. Более того, в то время как на местах евреи функционировали только как чиновники и агенты короны (прежде всего как сборщики налогов), конверсо занимали все больше и больше постов в городской администрации. Таким образом, новые христиане, похоже, подрывали национальные позиции городских олигархий и вместе с этим их престиж и влияние на городское население.

4. Параллельно с ростом достижений конверсо в экономике и политике рос их социальный статус как в городском, так и в национальном плане. В городах немало марранов высших социальных классов сформировали сегменты городской элиты, а на уровне страны они стали неотъемлемой частью самых высоких социальных и интеллектуальных кругов. Поскольку представители этих кругов принадлежали в большинстве своем к знати и духовенству, конверсо не замедлили реализовать свои надежды на присоединение к этим сословиям. Благодаря своему богатству, образованию и связям некоторые из них заняли места в церковной иерархии, в то время как иные вступили в браки с членами семей высшей аристократии, а многие другие — с аристократами и аристократками классом ниже. Ничто, однако, не могло так ранить и злить старохристианских плебеев всех слоев, как появление марранской знати. <…> Рассматривая марранов в качестве опасных соперников на политической арене, городская элита предпочитала не видеть никого из них ни на одной из ступеней высших сословий.

5. Неудачным для конверсо оказалось и то, что длительный конфликт между короной и олигархиями кастильских городов по поводу доли последних в национальной администрации достиг критической стадии в тот момент, когда сила конверсо заметно увеличилась, как политически, так и экономически. Для того чтобы обеспечить свою власть над городскими администрациями, король Хуан II стремился назначать на ключевые позиции в них все больше и больше новых христиан (которым он доверял) и не давать эти должности старым христианам городов (к лояльности которых он никакого доверия не испытывал). Естественно, последние чувствовали себя под угрозой. <…>

«Тысяча благословений». Двуязычный молитвенник для беженцев с Пиренейского полуострова. Амстердам, 1687. Библиотека конгресса США

«Тысяча благословений». Двуязычный молитвенник для беженцев с Пиренейского полуострова. Амстердам, 1687. Библиотека конгресса США

6. Возможность активного сопротивления возникла во время большого толедского мятежа в 1449 г., который выплеснул на поверхность новый источник ненависти, подспудно накапливавшейся долгое время. Мы имеем в виду антимарранское предубеждение, которое начиная с 1449 г. было усилено и развито двумя упомянутыми выше новыми теориями (тайные евреи и расизм) и поддержано в основном плебейскими массами.

7. Мы объяснили подъем расизма в Испании в первую очередь необходимостью предоставить новое оправдание ненависти к марранам, которых рассматривали как евреев, в то время как традиционная причина для ненависти к евреям — т.е. их религия, враждебная христианству — потеряла с ассимиляцией конверсо и их окончательным искренним принятием христианства большую часть своего влияния. Тем не менее был еще один фактор, способствовавший быстрому распространению расизма в Испании и его особому влиянию на настроение страны, фактор, который нельзя игнорировать. Расизм появился в тот самый момент, когда в Испании поднималось национальное чувство, и оно <…> нащупывало путь к формированию национального облика и единой национальной сущности <…>. Предлагая свою поддержку этой общей тенденции и претендуя на выступление от имени всей нации, расисты назвали различные группы, которые, по их мнению, подходили для того, чтобы влиться в союз, и указали на те, которые должны быть исключены. <…>

Эти семь причин антагонизма к марранам стали источником новых течений вражды, которые стеклись, как семь мощных притоков, в главное течение враждебности к марранам, сформировавшееся старой неослабной ненавистью, известной в наши времена как антисемитизм. Яростные волны этого бурного, теперь широко разлившегося потока неустанно бились о марранские берега и угрожали пробиться через преграждающую им путь дамбу. Под этой дамбой мы подразумеваем королевское покровительство, предоставленное марранам Католическими королями. Чтобы предотвратить всеобщий потоп, они ослабили давление потока, открыв ему сток через испанскую инквизицию.

КОММЕНТАРИИ
Поделиться

Недельная глава «Ваикра». Разные аспекты греха

Рабби Ицхак Арама пишет, что разница между умышленным и непредумышленным грехом такова: в умышленном грехе виноваты и тело, и душа. А в непредумышленном — только тело, душа безвинна. Поэтому непредумышленный грех поможет загладить, так сказать, физическое жертвоприношение: ведь нечестивым было только физическое действие тела. А умышленный грех невозможно искупить физическим жертвоприношением: оно не в состоянии исправить душу, исковерканную нечестием.

Недельная глава «Пекудей». О еврейском характере

Маймонид не просто отмечает, что евреи жертвуют на благотворительность, а выдвигает более глубокую мысль, утверждая, что у евреев склонность к благотворительности заложена в генах — это составная часть унаследованной нами ДНК. Это одна из примет потомков Авраама, настолько яркая, что, если человек не жертвует на благотворительность, «следует усомниться в чистоте его родословной».

Сбывшееся благословение. Первая бомбежка

Единственным хорошим событием, связанным с домом, было празднование его бар мицвы. Состоялась она полгода назад, в феврале, и вопреки окружавшему Дубравских миру евсеков и НКВД прошла тихо, скромно и потому немного разочаровывающе. Но сейчас, когда выли сирены и над головой метались лучи прожекторов, выискивая вражеские самолеты, он вспоминал о бар мицве как о чем‑то очень светлом и радостном.