[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2001 ЭЛУЛ 5761 — 9 (113)
Прогулки по НоводевиЧьему
Соломон Кипнис
Автор – Кипнис Соломон Ефимович – инженер, журналист, заслуженный работник культуры РСФСР.
С 1955 года работает в журнале «Наука и жизнь».
Светлой памяти Аллочки, моей незабвенной жены, посвящаю эти записки.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Л. Гумилев
От автора
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
Б. Пастернак
– Неужели никто до вас не описал столь известное кладбище, как Новодевичье? Что побудило вас взяться за составление некрополя?
Без таких или похожих вопросов не обходилось практически ни одно интервью, которое брали у меня для газет, радио, телевидения. Спрашивали об этом и в аудиториях, где я рассказывал о создании некрополя.
На недоуменное: «Неужели никто до вас?» отвечал одним словом: «Никто». А ответом на вопрос: «Что побудило взяться?» служил рассказ о двух событиях.
... 1971 год, 11 сентября. Умер Никита Сергеевич Хрущев, бывший первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета Министров СССР. Газеты, радио, телевидение хранили молчание. Узнали люди об этом только в день похорон, 13 сентября.
Скупое газетное сообщение, в котором даже от традиционных слов «с глубоким прискорбием» оставили лишь «с прискорбием», умалчивало и о дне похорон, и об их месте. Таинственность такая была излишней, ведь сообщение могло дойти до людей в лучшем случае одновременно с похоронами, а то и позже похорон (они состоялись буквально через несколько часов после выхода утренних газет).
Но власти решили подстраховаться и отменили в тот день все маршруты городского транспорта, которыми можно было доехать до места похорон – Новодевичьего. А тех немногих, которые, узнав о случившемся («вражьи голоса» уже 11 сентября сообщили о смерти Хрущева), все-таки смогли добраться до кладбища, ждала бумажка на воротах: «Сегодня кладбище закрыто. Санитарный день».
Надежность понимания этого объявления гарантировали милицейские оцепления, солдаты и бронетранспортеры.
Непонятный страх правил властью перед мертвым экс-главой страны, которого бывшие его друзья и соратники «демократически» освободили от всех постов и семь последних пенсионных лет жизни держали, по сути, под домашним арестом.
От страха, замешанного на недоверии и неуважении к собственному народу, власти предержащие сделали все, чтобы как можно тише и побыстрее предать земле тело Хрущева. И в этом они преуспели. Родных предупредили, что похороны будут неофициальные, семейные, а потому и без траурного митинга. Провели, мол, панихиду в морге и хватит. Начальство на всякий случай даже распорядилось убрать с ритуальной площадки постамент для гроба и трибуну!
Но несанкционированный ритуал все-таки состоялся. Гроб поставили на принесенные стулья, а трибуной служила куча земли от вырытой могилы. Траурное прощание открыл и вел сын Хрущева – Сергей.
Родных, близких и лиц случайных (из числа тех, кто прошли по пропускам как имеющие здесь родственные могилы) набралось всего человек тридцать, от силы сорок, и еще с десяток иностранных фотокорреспондентов, добившихся права присутствовать своей настойчивостью. И на каждого у могилы – по три-четыре «человека в штатском». Самым высоким лицом «от партии и правительства», которому надлежало не скорбеть, а следить, чтобы все прошло, как задумали власти, был зам. управляющего делами ЦК КПСС!
В числе тех немногих, кто провожал Никиту Сергеевича в последний путь, был и я. Объясняется мое присутствие просто. В журнале «Наука и жизнь» отделом биологии тогда заведовала Рада Никитична Аджубей, дочь Хрущева, а я заведовал отделом техники. Вместе мы работали уже более15 лет, и неудивительно, что в такой горестный для нее день друзья были рядом.
... После похорон пошел бродить по кладбищу, на котором раньше никогда не был. Впечатление от увиденного оказалось столь сильным, что уже на следующий день отправился в библиотеку в надежде обстоятельно познакомиться с историей Новодевичьего, узнать, кто покоится там.
Каково же было мое удивление, когда выяснил, что некрополя Новодевичьего кладбища вообще нет! В это трудно было поверить. Не оказалось и некрополя Новодевичьего монастыря, откуда берет начало современное Новодевичье. Правда, есть трехтомный «Московский Некрополь», но издан он в 1904–1905 годах, да и содержит лишь выборочное описание московских кладбищ, в том числе и Новодевичьего монастыря.
После посещения библиотеки и появилась у меня мысль о создании печатного некрополя «Новодевичий мемориал». Но вернулся к ней лишь много лет спустя.
... В 1984 году на Новодевичьем похоронили моего близкого друга, профессора математики В.Е. Шнейдера. И каждый раз, когда приходил к нему, убеждался, какой огромный интерес проявляют москвичи и гости столицы к Новодевичьему мемориалу. Пожалуй, только Московский Кремль и Третьяковская галерея могут сравниться с этим некрополем по числу посетителей.
Удивляться приходилось не этому. Ведь здесь покоятся тысячи людей, прославивших Россию своими трудами, подвигами, и потому достойных особой, исторической памяти. Удивляться приходилось тому, что Новодевичье кладбище, ставшее со временем самым знаменитым в России, своеобразным пантеоном целой эпохи, не имеет печатного памятника.
Удостоверившись, что за прошедшие годы он так и не появился, я окончательно укрепился в решении взяться за создание полного некрополя Новодевичьего монастыря и Новодевичьего кладбища.
Почти десятилетняя работа завершилась изданием в 1998-м книги под названием «Новодевичий мемориал».
Львиная доля времени ушла на то, чтобы найти ответ на вопрос: «кто был кем?» каждый из 27 тысяч похороненных.
Поиски велись в архивах, музеях, библиотеках, были просмотрены тысячи источников: газеты, журналы, адресные книги, энциклопедии, научные монографии, мемуары... Но особенно много сведений сообщали родные и близкие умерших. Вся собранная информация, обработанная и сжатая (когда, конечно, было, что сжимать), и составила главное содержание некрополя: описание захоронений.
За пределами очень кратких биографических справок остались малоизвестные, а порой и вовсе неизвестные факты, рассказы об удивительных скрещениях судеб, о трагических событиях, недоказанные, но и не опровергнутые версии происшедшего, подробности, дающие пищу для размышлений, любопытные истории, связанные с надгробными памятниками.
Предполагал, что многое из оставшегося «за бортом» заслуживает внимания читателя и может стать своеобразным дополнением к фактически справочному изданию «Новодевичий мемориал».
«Браться за перо» (садиться за компьютер) мне настоятельно советовала жена. В ее правоте меня убеждала и реакция друзей, в кругу которых при каждом удобном случае я эмоционально разгружался от переполнявшей меня информации, облекая ее в форму устных рассказов.
«О мертвых или говорят хорошо, или молчат». Это изречение стало своеобразным выражением нормы нравственного поведения в быту.
Существует, однако, и прямо противоположное изречение: «О мертвых только правду или ничего». Оно отражает столь же нравственную норму поведения, когда речь заходит о событиях общественных.
Ясно, что, решившись на описание некрополя в «интерьере истории», я тем самым предопределил и выбор второго изречения в качестве критерия при оценке и отборе материала для будущей книги.
При этом сознавал, что коль каждый вправе для себя сам устанавливать границу дозволенного вторжения в описание жизни близких, то не исключено и появление «обиженных» читателей (кавычки указывают на отсутствие в этом авторского умысла).
Из фактов, выдержавших проверку на достоверность, я постарался выбрать те, которые, если и известны, то не очень широко. Цель такого, конечно, субъективного подхода самоочевидна: сделать книгу интересной для как можно большего числа читателей.
Тем, кто посчитает, что решить эту задачу автору не удалось, заранее приношу свои извинения.
Одновременно прошу и снисхождения, учитывая, как сильно зависят от возраста, образования и профессиональных интересов читающего границы между «неизвестным», «малоизвестным», «известным» и «широкоизвестным».
***
Обдумывая название будущей книги, я обратился за советом к глубоко уважаемому мною писателю, близкому мне человеку Даниилу Данину.
Выслушав мои варианты («В лабиринтах памяти», «Новеллы Новодевичьего», «Прогулки по Новодевичьему») и связанные с ними сомнения, он спросил:
– Кто вы по профессии?
Удивленный таким вопросом, ведь мы хорошо знакомы и много лет, я ответил: – Вы же прекрасно знаете! Инженер, журналист.
– Нет, не об этом я. Как бы вы назвали свою профессию по отношению к некрополю, которым занимаетесь, о котором пишете? Не гробокопатель же вы. А кто тогда?
И мой ответ «сконструировался» мгновенно: Некрополист!
– Прекрасно. Родилось новое слово, столь же законное как, например, эссеист, новеллист, романист, и теперь остается соединить его со словом «записки» и получится название, которое, по-моему, не только точно обозначит идею задуманного вами, но и привлечет внимание читателя.
Так родилось название книги: «Записки некрополиста». Подзаголовок «Прогулки по Новодевичьему» уточняет место действия.
Признателен всем, кто поддержал идею написания «Записок», кто сообщал факты, интересные для этой работы.
Заранее благодарю всех тех, кто решится прочитать «Записки». Хочу верить, что они не пожалеют о потраченном времени.
(Для тех, кто посетит Новодевичье и пожелает посмотреть описанные здесь захоронения, в конце новелл в скобках указаны их координаты. Для могилы запись, например, (1-1-13) означает, что она находится на участке 1, в ряду 1, место ее 13; для колумбария запись, например, (С 127-7-5) означает, что ниша находится в секции 127, на пересечении 7-го вертикального и 5-го горизонтального рядов.)
Во имЯ новой юности
Гроб с телом Багрицкого Эдуарда Георгиевича (1895 – 1934) в крематорий Донского кладбища сопровождал эскадрон кавалеристов. Это была воинская почесть поэту, воспевшему героику гражданской войны:
Нас водила молодость
в сабельный поход,
Нас бросала молодость
на кронштадтский лед...
Чтоб земля суровая
кровью истекла,
Чтобы юность новая
из костей взошла...
Мог ли тогда думать Багрицкий, что эти строки окажутся обращенными в трагическое будущее и его семьи...
Его сын, тоже поэт, Всеволод Багрицкий (1922–1942) добился отправки на фронт несмотря на полную непригодность к воинской службе – «белобилетником» был еще с довоенного времени.
В 1942 году Всеволод, военный корреспондент фронтовой газеты «Отвага», погиб. Его похоронили с воинскими почестями под Волховом, в лесу. В изголовье могилы прибили к дереву доску, на которой его товарищ по редакции художник-линогравер Евгений Вучетич, ставший впоследствии знаменитым скульптором, вырезал:
Я вечности не приемлю!
Зачем меня погребли?
Мне так не хотелось
в землю
С любимой моей Земли!
Эти пронзительные строки Марины Цветаевой, которые часто повторял Всеволод, стали реквиемом ему и всем тем, кто в схватке с фашизмом истек кровью во имя новой юности.
На смену павшему в редакцию пришел легендарный поэт Муса Джалиль, который вскоре тоже погиб – раненым попал в плен и был казнен фашистами. Эстафету военных корреспондентов «Отваги» принял писатель Сергей Наровчатов. Ему посчастливилось донести ее до победного дня.
Вместе с мужем и сыном покоится Багрицкая Лидия Густавовна (1896–1969). Ее арестовали в 1936-м, безвинно осудили, и более десяти лет она провела в лагере. Взрослого сына ей так и не суждено было увидеть. Увидела только гроб с его останками, который перезахоронила сюда, на Новодевичье, в могилу отца.
(1-1-13)
Без всЯких ходатайств
Разрешение захоронить на Новодевичьем прах Кагановича Лазаря Моисеевича (1893 – 1991), одного из ближайших соратников Сталина, дочь получила довольно просто, без всяких ходатайств.
Ну и что в этом удивительного?
Когда умирал коммунист с партстажем 50 лет, разрешение похоронить его на Новодевичьем давали, как правило, автоматически, а ведь Каганович был в партии целых 80 (!!).
Но...
В 1957-м группа «Молотов, Маленков, Каганович и примкнувший к ним Шепилов» проиграла схватку за власть. Из партии их исключили и лишили высоких постов. До конца дней своих Каганович так и оставался не просто беспартийным, а еще и с клеймом «участника антипартийной группы».
И такого на Новодевичье?
Его дочь все это учла и поступила мудро. В письме в Моссовет она ни одним словом не обмолвилась о деятельности Кагановича, о его былых заслугах, партийном стаже, а просто испрашивала разрешение похоронить его как мужа Каганович Марии Марковны (1894 – 1961) в ее могилу.
Просьба такая была «обречена» на успех. И (по Высоцкому) «... в землю лег еще один на Новодевичьем мужчина..»
(1-10-13)
В памЯть о деде
Миртов О. (1875 – 1939) – мужчина только по псевдониму. «Его» настоящее имя – Розенфельд Ольга Эммануиловна.
Ольга была внучкой П.Л. Лаврова, одного из известнейших идеологов революционного народничества, который для своих публикаций и придумал псевдоним «Миртов».
После смерти Лаврова, о чем Ольга Эммануиловна узнала в Сибири, где отбывала ссылку за «левые» убеждения (наверное, тоже наследственное), она стала свои романы, рассказы, пьесы в память о деде подписывать «Миртов О.».
(1-9-4)
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru