[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2001 ХЕШВАН 5762 — 11 (115)
Прогулки по НоводевиЧьему
Соломон Кипнис
Продолжение. Начало в №113.
«Без кого на Руси жить хорошо»
В книге Даниила Данина «Бремя стыда» есть несколько страниц о поэте С.А. Васильеве. Посмотрел в указатель своей книги «Некрополь» и убедился, что среди полусотни Васильевых, покоящихся на Новодевичьем, есть Васильев с такими же именем и отчеством – Васильев Сергей Александрович (1911-1975), поэт, переводчик.
И вот что у Данина:
«... он при всякой встрече, в клубном ли ресторане или клубном сортире, однообразно уговаривал меня статью о нем написать. Долговязый, преступнолицый – со вмятиной на переносице и алчно-красивыми глазами – он умел угрожающе нависать над собеседником. И пошучивая, вовсе не шутил:
– О ком ты только не писал, старик... А обо мне, мать твою так, еще ни слова! Подумай о душе, старик!
И мне оставалось отшучиваться в ответ: “Создай что-нибудь эдакое – тогда...”».
В 49-м он создал!.. Его юдофобская поэма «Без кого на Руси жить хорошо» безнаказанно ходила по рукам в гранках «Крокодила».
Редактор «Крокодила» был человек умный и хитрый. Он заслал этот «шедевр» в набор, чтобы продемонстрировать свою готовность публиковать, а затем отправил гранки в ЦК КПСС, испрашивая указания – печатать или нет?
Не желая «наследить», оттуда ответили: на ваше усмотрение. И поэма света не увидела.
(1-12-2)
Неотразимый довод
В 1946 году предстояли выборы в Академию медицинских наук СССР. Кандидатом в академики выдвинули уролога Фронштейна Рихарда Михайловича (1882 – 1949).
Претендентов на столь высокое звание было в несколько раз больше, чем объявленных вакансий. Ясно, что исход выборов не в последнюю очередь зависел от весомости аргументов, изложенных в письмах ученых, лечебных и научных учреждений, ходатайствующих за своих кандидатов.
В архиве Академии медицинских наук мне предоставилась возможность ознакомиться с личным делом Фронштейна, в котором хранятся и «предвыборные» документы.
Начал читать их и быстро понял, что мне, далекому от медицины, все равно не оценить «убойную» силу профессиональных доводов в пользу кандидатуры Фронштейна.
Решил уже бросить, но привлекло внимание письмо на бланке депутата Верховного Совета СССР, адресованное президенту Академии медицинских наук СССР Н.Н.Бурденко. Писал М. Цхакая, бывший председатель Президиума ЦИК Грузинской ССР.
Цхакая считает, что Фронштейн, пациентом которого он был многие годы, достоин представлять урологию в Академии, и подкрепляет это таким «неотразимым» доводом:
«... урология в будущем – важнейшая отрасль единой медицинской науки, ибо вопрос касается самого важного центрального органа человека, без которого его производство невозможно...»
Сыграл ли именно этот довод решающую роль в борьбе с конкурентами, не знаю, но знаю, что Фронштейн стал первым среди урологов действительным членом Академии медицинских наук СССР.
(1-11-3)
«объект-12»
В конце января 1949 года Жемчужину Полину Семеновну, которая к этому времени оказалась уже кругом «бывшим»: бывшим наркомом рыбной промышленности, бывшим кандидатом в члены ЦК ВКП (б), бывшим членом партии и даже бывшей женой Молотова (они разошлись, выполняя требование Сталина), – пригласили в ЦК, чтобы там ее... арестовать.
В чем только не обвинили Жемчужину – близкие отношения с врагами народа, поддержка их националистических действий, связь с международным сионизмом, встречи с Михоэлсом, участие в его похоронах, распространение слухов о его насильственной смерти, частые встречи с послом Израиля Голдой Меир...
Всего этого другому с лихвой хватило бы на смертный. Ей вынесли относительно мягкий приговор: пять лет ссылки в Кустанайскую область.
В конце января 1953-го, когда у Жемчужиной позади было более трех лет ссылки, ее по указанию Сталина специальным рейсом доставили в Москву.
В оперативной документации Жемчужина значилась как секретный «объект-12».
Месяц длились новые допросы, но вдруг прервались... Умирал Сталин.
На следующий день после его похорон Жемчужина была освобождена. И прожили они с Молотовым еще 17 лет.
По просьбе Молотова Жемчужину похоронили рядом с ее матерью – Карповской С.А., и на памятнике сделали надпись:
Жемчужина-Молотова Полина Семеновна
(1897 – 1970).
Полина по-еврейски – Перл, что значит «жемчуг». Отсюда и ее фамилия-псевдоним. Но двойную фамилию она никогда не носила. Почему же так на памятнике?
Посмертное «удвоение» фамилии, по-видимому, продиктовано желанием здравствующего тогда Молотова себя морально реабилитировать и продемонстрировать, что все перенесенное Жемчужиной их не разлучило.
(1-43-29)
смерть без сенсации
Умер сам или ему «помогли»? Самоубийство или убийство? Погиб случайно или катастрофа организована?..
Когда такая альтернатива возникает в определении судеб знаменитых людей, чей уход из жизни остается загадкой (Аллилуева, Есенин, Маяковский, Фрунзе, Орджоникидзе, Михоэлс...), поиск правдивого ответа не «истекает за сроком давности», ибо в истине очень заинтересована история.
Но докопаться до правды, увы, как правило, удается в очень редких случаях. А потому годами живут разные версии, легенды, будоражащие умы, влекущие доморощенных исследователей...
Сенсация, о которой пойдет речь, связана с именем Литвинова Максима Максимовича (1876 – 1951), выдающегося дипломата, который был народным комиссаром иностранных дел, послом в США в годы Великой Отечественной войны...
Создали сенсацию двое. Точнее – один рассказал (Микоян), а другой – обнародовал (Бережков).
Журналисту-международнику Валентину Бережкову довелось не только работать с известнейшим партийным и государственным деятелем Анастасом Ивановичем Микояном, но и частенько беседовать с ним в домашней обстановке. И, как правило, такие встречи заканчивались предложением Микояна «поговорить о прошлом».
Вот одна из их бесед.
«... Литвинова, – рассказал Микоян, – решили заменить, когда наметился пакт с Гитлером.
Литвинов как еврей, да еще человек, олицетворявший нашу борьбу против гитлеровской Германии в Лиге Наций и вообще на международной арене, был, конечно, неподходящей фигурой на посту наркома иностранных дел в такой момент...
В итоге Литвинов оставался до осени 1941 года не у дел.
Только тогда, когда наши дела стали катастрофически плохи, когда Сталин был готов хвататься за любую соломинку, он решил снова использовать опыт Литвинова и направил его послом в Вашингтон.
Можно сказать, что он спас нас в тот тяжелейший момент, добившись распространения на Советский Союз ленд-лиза и займа в миллиард долларов...
Но как только дела наладились
, Молотов снова повел интриги против Литвинова, и его отозвали в Москву... Литвинов, хотя и получил формально пост заместителя министра иностранных дел, фактически оказался не у дел, а потом и вовсе был уволен в отставку.
А кончил он жизнь вообще трагично. Автомобильная катастрофа, в которой он погиб, была не случайной, она была подстроена Сталиным.
– Анастас Иванович, не может быть, я просто не в состоянии поверить этому...
Микоян невозмутимо продолжал:
– Я хорошо знаю это место, неподалеку от дачи Литвинова. Там крутой поворот, и когда машина Литвинова завернула, поперек дороги оказался грузовик...
Учитывая важность всего того, что Микоян мне поведал, я спросил, могу ли я, разумеется, со ссылкой на него, использовать этот рассказ в одной из моих работ.
– Надеюсь, – ответил Анастас Иванович, – что я сам, когда подойду к этому периоду, все расскажу (Микоян тогда публиковал свои воспоминания в журнале «США: экономика, политика, идеология», главным редактором которого был Бережков. – Прим. авт.). Но если не успею, то вы можете, в зависимости от обстановки по здравому суждению, воспользоваться данной информацией».
И Бережков воспользовался. Включил все это в свою книгу «Рядом со Сталиным».
Книга была еще в печати, когда газета «Вечерняя Москва» поспешила опубликовать отрывок из нее.
Родилась настоящая сенсация. Еще бы! Почти пол-века считалось, что Литвинов умер у себя дома от сердечной болезни, и никто в этом ни разу не усомнился.
Прожила эта сенсация недолго. Не прошло и месяца, как в той же «Вечерней Москве» появилось письмо М. Литвинова, сына М.М. Литвинова, «Смерть без сенсаций».
Он пишет, что отец «...после второго инфаркта в ноябре больше не вставал и 31 декабря 1951 года скончался в собственной постели. Все это время мой отец находился дома и был под наблюдением врачей Кремлевской больницы. В последний месяц круглосуточно дежурила медицинская сестра. В момент смерти около него находилась моя мать... Должен сообщить, что в это время у нас не было никакой дачи... Надеюсь, что ваша газета сделает все возможное, чтобы разоблачить эту очередную историческую фальшивку».
И газете ничего не оставалось, как напечатать заметку «От редакции», в которой сенсацию ту признала «досадным ляпом».
Сенсация не состоялась.
(1-46-19)
«1937 год был необходим»
Молотов Вячеслав Михайлович (1890 – 1986) многие годы советской власти был вторым после Сталина человеком. О нем написано-переписано очень много. Но, пожалуй, самая достоверная информация – «из первых уст» – собрана в книге Ф. Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым» (1991). Вот две выдержки оттуда.
Первая.
«Молотов все же отважился спросить Сталина, почему Полину арестовали. И получил полушутливый ответ: – Понятия не имею, Вячеслав, они и моих всех родственников
пересажали...»
Больше Молотов ни разу о жене разговор со Сталиным не заводил и за нее никогда не просил!
Вторая.
«1937 год, – говорил Молотов, – был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37 году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны».
А добавлением к этим выдержкам пусть послужат цитата из Всемирного биографического энциклопедического словаря:
«Молотов... один из наиболее активных организаторов массовых репрессий
30-х – начала 50-х гг.». И три тоста, которые уже вдовец Молотов неизменно произносил в своей компании:
«За товарища Сталина! За Полину! За коммунизм!»
(1-43-29)
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru