[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2005 ТЕВЕС 5765 – 1 (153)
РАМБАМ ДЛЯ БЕДНЫХ
Гилад Атцмон. «Учитель заблудших».
М.: «Иностранка», 2004. – 202 с.
…Приходит человек к врачу – дескать, бедный я, несчастный, у меня такой комплекс неполноценности! Ну, врач его пользует по всем правилам психоанализа – вроде вылечил. Больной благодарит и уходит. Через неделю является: доктор, спасите-помогите, комплекс неполноценности вконец замучил! Ничего не помогает… Врач, понятное дело, опять изо всех сил лечит, аж посинел, дедушку Фрейда, почитай, наизусть выучил и всего применил. Короче, вылечил окончательно. Пациент благодарит и уходит. А назавтра – снова-здорово: ах, доктор, караул, комплекс неполноценности! Тут врач ему с большевистской прямотой: знаете, почтеннейший, нет у вас никакого комплекса, просто вы сами неполноценный. От природы.
Это все как бы про лирического героя предлагаемого текста. А на самом деле, если честно, – про его создателя. Потому что «Учитель заблудших» написан автором, по-моему, исключительно о себе любимом.
К сожалению, вместо того, чтобы наведаться к психоаналитику, болезный наш закатился в редакцию издательства «Иностранная литература», которая, сменив прежнее название на легкомысленную «Иностранку», в последнее время, деликатно выражаясь, заметно снизила уровень публикаций.
Нехорошо удивляться начинаешь еще до того, как перевернешь первую страницу, где выходные данные. Перевод, пишут, с иврита, даже имя-фамилия переводчицы имеется… Каким тогда, спрашивается, образом автор (Ацмон) превратился в «Атцмона», от которого за версту несет латиницей (Atzmon, как иначе)? Впрочем, понятно, что перевели и вправду с иврита – просто потому, что перевод буквальный, ошибиться насчет языка оригинала невозможно. Если в оригинале написано «мишпат Дрейфус» – так уж будьте уверены, в русском тексте вас ожидает не «суд над Дрейфусом», а «суд Дрейфуса». Ну, как же – ведь в оригинале предлога «аль» («над») нет!
Откуда, в таком случае, взялся в книге германизированный «Атцмон» – едва не зловещий «Этцель» (Аттила) из «Нибелунгов»? Из текста, правда, можно понять, что запущенной германофилией страдает лирический герой (это у него вообще наследственное, от дедушки еще). Кроме того, сам автор в предисловии заявляет, что Израиль просуществовал только 60 лет, потом пал под тяжестью собственных преступлений, и теперь его исследует «Немецкий институт истории Сиона». Ну, сами понимаете…
Ладно, «Атцмона»-Этцеля проехали, но до текста еще толком не добрались. Продолжаем нехорошо удивляться – читаем издательскую аннотацию. Она утверждает, что автор – популярный джазовый саксофонист, «вынужденный эмигрант» из Израиля. Интересно, в каком это смысле – «вынужденный»? Как себе представляет «Иностранка» «вынужденную эмиграцию» из свободной страны? Неужели за графоманию выгнали?!
Дальше – больше: книга «откровенно антисионистская, но написанная с любовью к своей стране». В переводе с советского – он, конечно, жуткий русофоб, но так любит Россию-матушку… Похоже, психиатра надо было вызывать не к ущербному лирическому герою, а к какому-то другому участнику творческого процесса. Например, к составителю аннотации.
Заметили, как я всеми силами стараюсь отложить момент перехода к сюжету? Ничего не выйдет, уважаемый рецензент, тебе не для того книжку давали, чтобы ты рассуждал о фамилиях да аннотациях. А ну, живо за текст!.. Нос, пожалуй, заткни: видишь, тебе на первой же странице втолковывают про героя: тот, мол, «с присущим ему остроумием любил повторять, что евреи очень похожи на жидкое удобрение»…
Поскольку затыкание носа помогло не слишком, а терять так и так нечего, переходим к изложению фабулы. Герой повествования, едва отличимый от жидкого удобрения, завершает службу в армии, почти героическую, а потом до конца дней с превеликим равнодушием, едва не с отвращением, совокупляется с представительницами противоположного пола. Попутно он изобретает философскую систему peeping'а, «вуайеризма» (если кто забыл – по дедушке Фрейду соответствует эмоциональному развитию ребенка 3–5 лет), и делается знаменитым, что позволяет ему претендовать на выигрышную роль «учителя заблудших», Рамбама для бедных. Тем более что «заблудший» Израиль, рухнув под тяжестью собственных грехов, остро нуждается в пастыре. В учителе, который ему суконным языком объяснит, что «вклад Израиля в духовную жизнь человечества был весьма скромным» и что «интеллектуалы еврейского государства особых духовных сокровищ миру так и не подарили». Агнона «учитель» не читал, о Гершоне Шолеме не слыхивал и еще много о ком понятия не имеет. Зато убежден, что еврейство – это плохо: «Почему, собираясь вместе, евреи фанатично возвращаются в губительное религиозное рабство?» (Дальше – больше: «…Мы иногда смотрели траурные церемонии из Израиля. В эти моменты я стыдился собственного происхождения».)
На самом деле этот пирожок уже один раз ели (в результате чего и получилось жидкое удобрение), и сюжет этот уже не раз успели сочинить. «Антисионистская», политическая часть – это Амос Кенан, «Холокост-2», опубликованный в середине 70-х годов. «Немецкая» – «Помнить и забыть» покойного Дана Бен-Амоца, 60-е годы. «Постельная» – того же Бен-Амоца: «Трахаться – это еще не всё», опять середина 70-х. Разница только в том, что и Кенан, и Бен-Амоц – настоящие писатели, каковы бы ни были их политические взгляды, а «Атцмон» пестует исключительно собственные комплексы.
Зато ни Кенана, ни Бен-Амоца на русский не перевели, а жидкое удобрение – вот оно, благоухает под цветной обложкой.
Дмитрий Прокофьев
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru