[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2006 КИСЛЕВ 5767 – 12 (176)
Рисующий еврей Александр Айзенштат
Айзенштат А.
Живопись. Графика.
М., 2006. – 127 с.
Перед самым праздником Рош а-Шона в Москве в Музейном центре РГГУ состоялась выставка художника и раввина Александра Айзенштата. К выставке был выпущен каталог, впервые в книжной форме представивший этого художника.
В еврейских кругах художник известен в качестве главы ешивы в Удельной. Не так уж часто художник-еврей оказывается при этом строгим иудеем. Ведь традиционный для еврейского художника путь – прямо обратный: от еврейской среды – к светской, от светской – к художественной богеме, и далее часто – к отказу от еврейства. В тех же лучших случаях, когда художнику удается и войти в художественную элиту и сохранить свое еврейство, оно трансформируется в сложные образы, которые с трудом расшифровываются непосвященными. Ситуация, когда глава ешивы выставляет свои картины в светском университете, а сами картины вполне фигуративны, заставляет говорить об этом феномене специально.
Впрочем, надо отметить, что после открытия фигуративных мозаик в синагогах Палестины проблема фигуративности еврейского искусства перестала быть столь острой, – фигуративность принимается теперь самыми разными кругами религиозного еврейства.
Ярким примером является не только творчество Марка Шагала, ставшего почти что символом еврейского художника вообще, но и ряда других классиков искусства ХХ века, которые только сейчас с трудом возвращаются в еврейский мир. Это не шутки. Ведь понадобилось же выпускать полуторатысячестраничный том Бенджамена Харшава «Марк Шагал. Документальное повествование», где скрупулезно были собраны еврейские документы, мемуары и письма художника и где пришлось специально обосновывать то обстоятельство, что живя во Франции, Белоруссии, России или США, Шагал оставался евреем.
Однако в интервью р. Айзенштата профессору А. Юрганову (он же, кстати, является автором вступительной статьи к каталогу) специально говорится о том, что как раз Шагал, с которым его сравнивают, не имеет к творчеству Айзенштата никакого отношения. Другое дело, что большинству зрителей удобнее сравнивать любого художника-еврея и тем более иудея с символической фигурой Шагала, а не с реальным художником.
Х. Сутин. Замершая природа с соленой рыбой.
Чтобы пояснить то что мы имеем в виду, обратим внимание на картины А. Айзенштата, которые причудливо сочетают в себе и образы Ван Гога с его «Едоками картофеля» или «Прогулкой заключенных» и стилистику таких мастеров, как Хаим Сутин и Давид Штеренберг. Знаменитые «селедки» того и другого выразительно отразились в живописи А. Айзенштата.
Говорить о том, что еврейская образность картин Айзенштата восходит к работам Д. Штеренеберга, сегодня можно куда более уверенно, чем раньше. Ведь в издательстве «Гешарим / Мосты культуры» не так давно вышел альбом-исследование Е. Анферовой «Давид Штеренберг. Символ и метафора в творчестве художника». В монографии показано, что многие художественные приемы Штеренберга встроены в своеобразный контекст того, что называется «парижская школа», то есть – круг художников-эмигрантов в Париже в первой половине ХХ века. Понятно, что количество евреев из Восточной Европы было здесь преобладающим по отношению ко всем другим диаспорам. В образах Штеренберга Е. Анферова сумела уловить влияние образности знаменитой испанско-еврейской рукописи, – так называемой «Сараевской Агоды».
Не имеет значения, так или иначе видит свою художественную традицию сам А. Айзенштат. Видя в картине современного художника развитие и переработку образов его предшественника, зритель в своем сознании включает их в некий общий поток еврейского творчества, независимо от того что один из художников, возможно, никак не пропагандировал свое еврейство (между прочим, интереснейшие еврейские документы о Штеренберге в монографии Е. Анферовой не выглядят «бесплатным приложением» к биографии «гражданина мира»…).
Д. Штеренберг. Натюрморт с лампой и селедкой.
При таком понимании творчество А. Айзенштата смотрится как продолжение еврейской художественной традиции ХХ века в наши дни. То что уходило в подтекст картин русских евреев-авангардистов в начале ХХ века, становится художественным языком современного художника. Безо всякого подтекста он пишет «Ребе», который ест рыбу, а в отражениях лучиков света на серебре субботних подсвечников видит смысловую и художественную рифму рукам евреев, держащих кидушный бокал, – по-разному, но непременно ритмически выразительно ожидают они конца благословения и субботнего глотка вина. Не менее выразительна и восходящая к любимому А. Айзенштатом Ван Гогу картина «Чолнт». Очевидно чтобы быть еврейским художником, вовсе не обязательно пользоваться лишь заведомо еврейским художественным языком.
В завершение кажется уместным процитировать два абзаца из предисловия А. Юрганова к альбому о художнике:
«Александр – рав: учитель. Учит евреев быть евреями, соблюдающими Закон. О том, сколь задача эта непроста, можно судить хотя бы по тому, что согласно еврейским же пророчествам, Мошиах (Мессия) придет тогда, когда все евреи обратятся к Торе, забудут свое атеистическое прошлое, поймут, наконец, что еврей – это судьба не одного человека, а всего народа и даже мира в целом.
Александр – учитель, и в то же время Художник, в котором скопилась огромная духовная энергия, она рвется наружу, оставляя следы своего пребывания на холстах, предназначенных для того, чтобы свидетельствовать перед Всевышним, что дар его не потерян, не закопан, не забыт, что дар этот с благодарностью принят и с прибытком возвращается к людям, подтверждая одно доброе правило, – талант это ответственность».
P.S. К сожалению, мы не имеем возможности поблагодарить издателей этой книги. Альбом А. Айзенштата не имеет выходных данных. Может быть это тоже о чем-то говорит?..
Леонид Кацис
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru