[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2007 СИВАН 5767 – 6 (182)
Мужику прощает, женщине – нет
Аарон Аппельфельд
Пер. с иврита В. Радуцкого
Катерина
М.: Текст, 2007. – 253 с.
Аппельфельд писал в предисловии к украинскому изданию романа: «Украина выжжена в моей памяти и в моем сердце. Но, пожалуй, даже чаще… душа моя обращается к иным воспоминаниям: родительский дом в Черновцах и женщина-украинка, моя няня».
«Катерина» – роман о няне, оммаж «доброй подружке бедной юности моей». Катерина тоже бывала не прочь «выпить с горя», только ей – в отличие от Арины Родионовны – не довелось коротать часы в своей ветхой лачужке с любимым выросшим воспитанником, и сердцу ее так и не стало веселей.
Жила-была девочка-русинка Катерина в украинской деревне. Мать ее била-била, отец бил-бил, ушла девочка в город, жить с пьяницами и бродягами на вокзале, заливать горе по шинкам. И там подошла к ней еврейская женщина Роза, жена лавочника, и позвала работать у себя в доме. И Катерина пошла, и освоила законы кашруса, и выучила идиш, и полюбила хозяина дома, и его жену, и его детей. А потом погромщики убили хозяина, убили хозяйку, и Катерина забрала детей и стала воспитывать их в деревне, учить их тому, что надо быть сильными в этом мире, чтобы выжить. А потом приехала их родственница и силой отняла детей. И Катерина опять отправилась в шинок, заливать горе и спать с бродягами. Там нашла ее еврейская женщина Генни, пианистка, и позвала работать к себе. И Катерина пошла, и пошла с радостью, и полюбила Генни и привязалась к ней всей душой. Потом потеряла Катерина и эту хозяйку и снова отправилась в шинок (вот такая у нас алкоголическая поэма). А потом всё новые и новые евреи случались в ее жизни. И было, что если в детстве Катерина знала про евреев, что они – «существа не из этого мира, какие-то черные привидения, извивающиеся, приплясывающие на тонких ножках», то со временем стала она для своей еврейской хозяйки «и раввином, и Библией. Если бы не ты – кто бы знал, что сегодня Шавуот?» А потом, когда «не осталось в мире евреев», Катерина писала еврейские слова, дабы осветить тьму, и сама «возглашала шаббат пред лицом Г-спода». А еще – сына от еврея родила и добилась, чтобы его обрезали по еврейскому закону. И лелеяла этого сына и растила его таким небывалым евреем, сильным и смелым, да только не сумела вырастить – встал на ее дороге пьяный конюх-русин да и размозжил ребенку голову об стену. И выхватила Катерина нож, и накинулась на убийцу, и зарезала его и покромсала на куски. И схватили мать-мстительницу и бросили в тюрьму, и просидела она сорок лет, пока не случилась война и не наступило полное запустение. Вернулась Катерина в свою деревню, а там ей: «Катерина – убийца», «Катерина – чудовище». Ибо «мужику-убийце деревня прощает, женщине – нет». И сидит она в своей лачужке, и пишет карандашом еврейские слова, и разговаривает со своими умершими еврейскими хозяйками да со Всевышним.
Немодная получилась книжка. Про ксенофобию, про погромы и – по касательной – про Холокост. Про гендерное насилие. Очередная реконструкция израильским писателем старшего поколения довоенного восточноевропейского мира, мира его детства.
Грустная книга. Книга о том, что хорошо не будет. О том, что, увы, мертвым запрещено разговаривать с живыми, да и живым редко удается поговорить друг с другом. О том, что «нет в мире прикосновения, которое не оставило бы царапины».
Галина Зеленина
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru