[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ  ДЕКАБРЬ 2008 КИСЛЕВ 5769 – 12(200)

 

DO YOU TRUST IN G-D REALLY?

Михаил Горелик

Продолжение диалога, начатого в книге «Разговоры с раввином Адином Штейнзальцем».

 

– Мне хотелось бы обсудить с вами инцидент в кнессете, когда один арабский депутат отказался петь «Атикву». Он, если помните, сказал: достаточно того, что я встаю, – тем самым я демонстрирую уважение к гимну, – но я не могу это петь. Его позиция вызвала возмущение многих: его «не могу» было понято как «не хочу», как вызов.

– Всем понятно, что «Атиква» писалась не для арабов. Израиль – еврейское государство: соответственно, его граждане, относящиеся к национальным меньшинствам, могут испытывать некоторые неудобства. Что делать: неудобства не столь уж и велики, и если неевреи хотят жить в еврейском государстве, они должны с этим как-то мириться. С другой стороны, есть и кой-какие плюсы: арабы не обязаны служить в армии.

Если бы арабский депутат произнес слова «Атиквы», никому бы и в голову не пришло, что он с ними солидарен, что он теряет свое арабское лицо – это было бы всего лишь необременительным выражением лояльности. Это не тот вопрос, ради которого стоит идти на конфликт. Но он хотел конфликта и использовал «Атикву» как повод.

– Не могу судить о мотивах: вы знаете контекст, я не знаю – но если бы я был арабом, я бы определенно испытывал дискомфорт при необходимости петь от первого лица про «еврейскую душу» и «нашу надежду». Разве что для стеба. Возникает ситуация духовного насилия и ответного лицемерия. Кому это надо? Разве государство в этом заинтересовано?

– Вам советский гимн нравился?

– Нет.

– А новый – российский?

– Еще меньше.

– Но когда требуется, вы встаете и поете?

– Видите ли, моя жизнь устроена таким образом, что это никогда не требуется. Я слышу российский гимн, разве что когда его играет чей-то мобильник. Встать и запеть его в этом случае мог бы только большой затейник.

– Вы испытываете большой дискомфорт от того, что гимн вашего государства вам не нравится?

– Ни малейшего: меня это нисколько не занимает.

– В сущности, вы сами себе ответили. Подавляющее большинство людей так живет. Среднему израильскому арабу вовсе не надо решать проблему, петь или не петь израильский гимн. Они, как и вы, просто никогда не попадут в ситуацию, когда эта проблема может возникнуть. Иное дело парламентарий или министр: выбирая политическую карьеру, человек прекрасно понимает, что существуют профессиональные требования, с которыми он обязан считаться. Если принципы не позволяют ему с ними считаться, имеет смысл сменить профессию.

Кстати, евреи – религиозные антисионисты – в тех редких случаях, когда они попадают в соответствующую ситуацию, не только не поют гимн, но и не встают при его исполнении. Они делают это публично и демонстративно. Ну так они не то что в депутаты не рвутся – они и в выборах не участвуют. Их позиция может нравиться, может не нравиться – во всяком случае, она честна и последовательна.

С другой стороны, порой и обыватели сталкиваются с такого рода проблемами. Вот, например, бьющая в глаза – самый популярный лозунг на свете, популярнее не бывает, объединяет решительно всех: «In G-d we trust». Принципиальный атеист, атеист с железными принципами, должен был бы немедленно рвать доллары, как только они попадаются ему в руки: ведь in G-d он вовсе не trusts, «we» должен рассматривать как клеветническое измышление, а использование банкнот с подобной декларацией – как отвратительное лицемерие. Однако до сих пор мне такие атеисты что-то не попадались. Есть случаи, когда даже самые несгибаемые из них считают за благо поступиться принципами.

Вот еще пара историй на ту же тему. Однажды некий мусульманский путешественник оказался где-то на краю света, и вот он слышит призыв муэдзина к молитве. Он слушает и удивляется: вроде все как обычно, но призыву предшествует удивительная преамбула: «Они говорят». «Они»! Кто это «они»?!

Местный правитель все объяснил. В этом городе никак не могли найти человека, который мог бы выполнять обязанности муэдзина. Наконец нашли, но он оказался евреем. Он сказал: «Пожалуйста, я готов, но не могу же я восклицать все это от первого лица: я же еврей! Вот если хотите, то с преамбулой: “Они говорят”». И ему сказали: «Ладно, уж лучше так, чем никак».

– Возможно, такой вариант устроил бы и арабского депутата.

– Не устроил бы. Я же говорю: ему был нужен скандал. А вот еще одна история, вполне правдивая история – мне рассказал ее наш посол из какой-то африканской страны, кажется из Ганы, хотя я и не уверен. Однажды к нему пришел мулла. Он сказал: вообще-то я еврей и хочу репатриироваться в Израиль.

– И что, ему предоставили такую возможность?

– Да. Потом он жил в Хайфе с двумя женами.

– А как же поправка к Закону о возвращении, согласно которой человек, исповедующий иную религию, не подпадает под действие закона?

– Он смог убедить посла, что его профессиональная деятельность никак не затрагивала его еврейство, так что на это, равно как и на его многоженство, посмотрели сквозь пальцы.

 

Атиква («Надежда»)

 

Пока внутри сердца все еще

Бьется еврейская душа

И в края Востока, вперед,

На Сион устремлен взгляд, –

 

Еще не погибла наша надежда,

Надежда, которой две тысячи лет:

Быть свободным народом на своей земле,

в Стране Сиона и Иерусалима.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.