[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2009 ТИШРЕЙ 5770 – 10(210)
Оставаясь со своим народом…
Жизнь и научная деятельность профессора Д.А. Хвольсона
Юрий Табак
История часто бывает несправедлива и не воздает по заслугам людям, внесшим немалый вклад в развитие науки, культуры, общества. Многие имена забываются или меркнут в тени других, пришедших им на смену имен. И в память о них остается разве что сухая заметка в энциклопедии да пара параграфов в учебниках истории. Сказанное относится к самым разным историческим персонажам, но особенно обидно, когда речь идет о фигурах поистине уникальных. Такой фигурой, по своему положению в российской исторической науке и общественной жизни, несомненно, является Даниил (Йосеф) Абрамович Хвольсон.
Д.А. Хвольсон
Д.А. Хвольсон родился в 1819 году, в бедной еврейской семье из Вильны. Получив традиционное начальное образование в хедере, он поступил в ешиву выдающегося виленского алахиста рабби Исраэля Гинзбурга и стал одним из наиболее близких к нему учеников. Стремясь расширить свое образование, Хвольсон в восемнадцатилетнем возрасте выучил латинские буквы по вывескам на польских лавках и самостоятельно изучил по словарям русский, немецкий и французский языки. В 1841 году без всяких средств, пешком он отправился в Ригу. Там познакомился с видным деятелем еврейского просвещения (Хаскалы) Максом Лилиенталем, в ту пору директором рижского еврейского училища. Лилиенталь снабдил Хвольсона рекомендательным письмом к крупнейшему еврейскому историку и религиоведу, видному деятелю реформистского движения в иудаизме Аврааму Гейгеру. Благодаря поддержке Гейгера Хвольсон в течение четырех лет подготовился в Бреславле (Вроцлав, Бреслау) к экзамену по гимназическому курсу. Успешно сдав экзамен, он поступил в Бреславльский университет. На последнем курсе перешел в Лейпцигский университет, где в 1850 году получил степень доктора философии за диссертацию о секте мандейцев. После возвращения в Россию в 1851 году Хвольсон продолжал заниматься этой темой и в 1856 году издал в Петербурге обширный двухтомный труд «Die Ssabier und der Ssabismus», который сразу позволил Хвольсону занять видное место в ученом мире. В предисловии к этому изданию Хвольсон в самых теплых словах выражает благодарность Аврааму Гейгеру: «Бедный во всех смыслах, много лет назад я попал в Германию, на землю, чей язык я едва понимал, где я не знал никого и никто не знал меня. Я мог умереть умственно и физически. Этот чудесный человек принял меня, как родной отец, и заботился о моем духовном и материальном благополучии. Особенно я благодарен ему за тот уровень учености, которого я достиг в настоящее время»[1].
В России Хвольсон сразу выдвинулся в ряды крупнейших ориенталистов. В 1854 году император Николай I подписал указ о создании Восточного факультета в Петербургском университете. По некоторым сведениям, именно Хвольсон помогал министру народного просвещения А.С. Норову разработать структуру факультета. 27 августа 1855 года состоялось торжественное открытие факультета, и Хвольсону было предложено возглавить кафедру древнееврейского языка. Однако возникло серьезное препятствие: еврей не мог быть университетским профессором. Норов предложил Хвольсону креститься, и тот согласился. При крещении он принял имя Даниил. Рассказывают, что, когда у Хвольсона спрашивали впоследствии, крестился ли он по убеждению, Хвольсон отвечал: «Да, я был убежден, что лучше занимать место профессора в Петербурге, чем место меламеда в Эйшишках». Вполне вероятно, что этот, не лишенный цинизма ответ и в самом деле отражал взгляды Хвольсона. Показательно, однако, что в еврейском обществе бытовала и другая легенда, прямо противоположного содержания: говорили, что Хвольсон стал христианином с целью тайно помогать своим соплеменникам. В любом случае, вся последующая научная и общественная деятельность Хвольсона вполне могла бы свидетельствовать в пользу последнего предположения.
В 1855 году Хвольсон занимает кафедру еврейской, сирийской и халдейской словесности в Петербургском университете. С 1858 по 1883 год он также преподает древнееврейский язык и библейскую археологию в Петербургской духовной академии, а с 1858 по 1884 год – древнееврейский язык в Петербургской римско-католической семинарии. В 1910 году, незадолго до смерти, его избирают почетным членом Петербургской академии наук.
Д.А. Хвольсон оставил значительный след почти во всех областях ориенталистики. Он блестяще знал древние языки, был фантастически эрудирован в области древней и средневековой семитской литературы. Он описал и ввел в научный обиход множество рукописей и эпиграфических памятников Древнего Междуречья, средневековые арабские рукописи, еврейские эпиграфические памятники Крыма. Ему принадлежат труды по древней еврейской истории, по истории семитских народов и по еврейским старопечатным книгам. Нельзя, однако, признать равноценными все положения, выдвинутые Хвольсоном. Человек увлекающийся, он порой совершал серьезные ошибки. Так, он упорно, в течение двадцати лет, отстаивал подлинность эпиграфической части коллекции талантливого караимского авантюриста Авраама Фирковича (впрочем, ее подлинность признавали и другие выдающиеся ученые того времени, такие, как Генрих Грец и Симха Пинскер). Но, безусловно, в контексте всей огромной и важной работы, проделанной Хвольсоном, эти ошибки были не слишком весомы.
Важную, хотя и не самую обширную, часть сочинений Хвольсона составляли работы, связанные с библейской филологией и экзегетикой. В 1874 году он написал «Историю ветхозаветного текста», а в 1881 году – исследование «Покоящиеся буквы He, Wow и Iod в древнееврейской орфографии», опубликованное на немецком и русском языках и вскоре переведенное на английский. В области экзегетики Хвольсона очень занимала известная проблема расхождений между сообщениями так называемых синоптических Евангелий (от Матфея, Марка и Луки) и Евангелия от Иоанна о том, была ли Тайная Вечеря еврейской пасхальной трапезой (что следует из синоптических Евангелий) и в какой день умер Йеошуа. Наряду с двумя небольшими работами на немецком языке 1893 и 1896 годов, той же теме посвящена книга Хвольсона «Последняя пасхальная вечеря Иисуса Христа и день его смерти», изданная по-русски в 1892 году и по-немецки (с большими дополнениями) в 1908 году. Вместе с тем, значение этой книги Хвольсона выходит далеко за рамки обсуждения вынесенного в заглавие вопроса. Она представляет собой глубокое историческое исследование, в котором поднимаются важнейшие проблемы истории иудаизма эпохи Второго храма и обсуждается новозаветная проблематика.
Очень важно отметить, что еврейские историки периода Хаскалы проявляли большой интерес к фигуре Йеошуа и раннему христианству, не выводя последнее за пределы иудаизма. Сам Гейгер посвятил три лекции Йеошуа и его ученикам в своем труде «Еврейство и его история» («Das Judentum und seine Geschichte», 1864). Гейгер определял Йеошуа как «иудея-фарисея галилейского типа, который не провозглашал ничего, что не было бы уже известно, и который не выходил за национальные рамки» (эта концепция Гейгера вызвала резкую полемику с крупнейшим востоковедом того времени Францем Деличем). Несомненно, взгляды Гейгера повлияли на Хвольсона; возможно, что именно благодаря Гейгеру Хвольсон заинтересовался ранним христианством.
В самом сжатом виде выводы Хвольсона можно сформулировать следующим образом.
Йеошуа на протяжении всего своего служения действовал как истинный последователь движения прушим (фарисеев) и соблюдал все предписания закона в соответствии с учением мудрецов. По словам Хвольсона, «Йеошуа не говорил и не учил ничему такому, что не могло быть сказано истинным фарисеем, и не сделал ничего, что фарисеи могли бы найти предосудительным». Если Йеошуа критикует фарисеев (Мф., 23), то подобную критику мы можем обнаружить и в Талмуде, где говорится о «чуме фарисейской» и перечисляются семь типов недостойных фарисеев. Йеошуа критиковал именно порочные черты фарисеев, а не само их учение. Хвольсон пишет, что между фарисеями и последователями Христа существовали вполне дружелюбные отношения, и лишь с начала II века началась вражда, особенно усилившаяся с восстанием Бар-Кохбы.
Кроме того, полагает Хвольсон, переписчики Евангелия во многих случаях заменяли греческое слово «grammatei/j» (подразумевавшее «книжников», представителей враждебной фарисеям партии цдуким, саддукеев) на «farisai/oi» («фарисеи») или попросту добавляли его.
Хвольсон приводит множество примеров фарисейских традиций, практикуемых Йеошуа; наказы Йеошуа относительно соблюдения субботы порой дословно совпадают с талмудическими и даже опираются на ту же аргументацию. В своих этических воззрениях Йеошуа был близок к школе Гилеля, хотя в вопросах развода придерживался скорее взглядов Шамая. Казалось бы, в отличие от общепринятой практики, ученики Йеошуа уделяли мало внимания омовению рук, однако, полагает Хвольсон, в то время это была обычная практика у евреев. Либеральные взгляды Йеошуа на запретную пищу (Мф., 15:11), считает Хвольсон, не являются аутентичными, иначе бы на них сослался Павел.
Таким образом, учение Йеошуа, по Хвольсону, практически совпадает с фарисейским, Йеошуа учит в синагогах, общается с фарисеями. Почему же он был осужден на смерть? Обвинение в «лжепророчестве» не могло быть причиной казни, утверждает Хвольсон, – если только обвиняемый не склонил кого-то к поклонению идолам, что применительно к Йеошуа предположить никак нельзя. Суд над Йеошуа не соответствует фарисейским требованиям, да и в Сангедрине фарисеи составляли меньшинство. Таким образом, Хвольсон возлагает вину за смерть Йеошуа на саддукеев, чье мировоззрение было значительно более догматичным и чьих судей, в силу их особой жестокости, в народе называли «дайане гзелот» («судьи-грабители») вместо «дайане гзерот» («судьи-законники»). Саддукеи, опасаясь потери влияния и реакции Рима, наняли лжесвидетелей, которые и осудили Йеошуа.
Для более адекватного понимания учения Йеошуа, считает Хвольсон, необходимо изучать пророков и талмудическую агаду, даже в большей мере, чем палестинские апокрифы и псевдоэпиграфы, в то время как для понимания Павла необходимо знание Филона, греческой литературы, пророчеств Сивиллы.
Кроме указанного сочинения, Хвольсон также написал брошюру на немецком языке «К вопросу о том, существовал ли Иисус» (Лейпциг, 1910), которая была ответом на известную книгу Древса «Миф о Христе». В этом своем сочинении Хвольсон доказывал историчность личности Йеошуа, ссылаясь на древнееврейскую литературу и Евангелия.
Нетрудно заметить, что проблематика, рассматриваемая Хвольсоном в его книгах, актуальна и сейчас. Высказанные им идеи были сходны с представлениями немецких теологов того времени и обсуждались крупнейшими современными авторами – библеистами и историками, такими, как Иоахим Иеремиас, Ллойд Гастон, Дэвид Флуссер, Мэтью Блэк, Геза Вермеш и другие. Более того, хотя, конечно, не все выводы Хвольсона выдержали проверку временем, многие его положения представляются столь же верными и сегодня. Работа Хвольсона о происхождении христианства очень достойно выглядит в ряду работ немецких теологов рубежа веков, например, Юлиуса Вельгаузена («Izraelitische und Judische Geschichte», 1894) и Эдуарда Мейера («Ursprung und Anfange des Christentums», 1921), а такой крупнейший еврейский историк, как Йосеф Клаузнер, даже особо выделяет ее достоинства. В самом деле, считается, что Вельгаузен был чуть ли не первым из христианских ученых, прямо заявившим (в 1905 году): «Йеошуа не был христианином; он был иудеем». Однако Хвольсон в своем исследовании сделал это раньше него. Во всяком случае, в контексте русской библеистики книга Хвольсона представляется выдающейся, если не уникальной.
Еще одной важной областью деятельности Хвольсона были переводы Танаха. В 1856 году Святейший синод вынес официальное решение о возобновлении работы над русским переводом Библии, и в 1860 году при Петербургской духовной академии был образован специальный комитет из профессоров М.А. Голубева (которого после его смерти заменил П.И. Савваитов), Е.И. Ловягина и Хвольсона, который должен был подготовить авторитетный перевод Библии на современный русский язык. Участники этого проекта переводили библейский текст с древнееврейского, но в случае необходимости пользовались греческими, сирийскими, арабскими текстами и Вульгатой. Душой и главным действующим лицом комитета был Хвольсон; его перевод, снабженный филологическими комментариями, печатался в журнале «Христианское чтение» с 1861 года и включал все книги Пятикнижия, книги Йеошуа Бин-Нуна, Шмуэля, Млахим, Диврей а-ямим, Иова, Мишлей и Коелет. В 1866–1875 годах британское Библейское общество издавало русский перевод Танаха «исключительно с еврейского текста». Перевод был начат профессором Петербургской духовной академии В.А. Левисоном[2], а после его смерти в 1869 году работу продолжил опять же Хвольсон при содействии П.И. Савваитова. В переводе Левисона были напечатаны книги Пророков, в переводе Хвольсона – все остальные книги Танаха. Но, как напечатанное за границей, это издание не было разрешено к распространению в России. В 1876 году первый полный русский перевод Библии, над которым работал учрежденный Синодом комитет, был наконец опубликован. Он получил название «синодального» и до сих пор является единственным официально признанным Русской православной церковью переводом библейского текста.
Уникальность Хвольсона как ученого-энциклопедиста дополняется его исключительностью как общественной фигуры. Исторический опыт Средневековья и Нового времени показывает, что обратившиеся в христианство евреи вели себя в лучшем случае нейтрально, а в худшем – крайне агрессивно по отношению к своим бывшим единоверцам. Хвольсон представляет собой поистине поразительное исключение из этого правила. Он приехал в Петербург из Германии в 1851 году в разгар «саратовского дела» об употреблении евреями христианской крови. Выступив экспертом по этому делу, он категорически отмел все домыслы обвинения, скрупулезно разобрав основные его пункты. В своем меморандуме он торжественно заявил: «Положа руку на голову самых дорогих мне в этом мире людей, я клянусь перед Всемогущим творцом неба и земли, что это ложь, ложь, ложь! Евреи никогда не употребляли христианской крови в религиозных или иных целях, да поможет Б-г мне, моей дорогой жене и моему единственному ребенку. Аминь, аминь, аминь!» В 1861 году вышла его книга «О некоторых средневековых обвинениях против евреев», где он детально обосновал свои выводы об отсутствии практики употребления крови у евреев.
В 1878 году в Кутаиси проходил судебный процесс, получивший название «кутаисское дело»: группу из девяти евреев обвинили в убийстве девочки Сарры Модебадзе из города Сачхере. Известнейший петербургский меценат Гораций Гинцбург нанял для защиты евреев лучшего адвоката России П. Александрова (незадолго до того выигравшего дело Веры Засулич) и попросил Хвольсона написать специальное ученое сочинение в связи с наветом. Хвольсон страстно взялся за дело. Его новая книга «Употребляют ли евреи христианскую кровь?», изданная в 1879 году на средства Гинцбурга, имела широкий общественный резонанс и была переведена на несколько европейских языков. (Позднее, в 1912 году, это сочинение было переиздано в связи с процессом Бейлиса.) 13 марта 1879 года арестованные по «кутаисскому делу» евреи были оправданы, во многом благодаря убедительным аргументам Хвольсона, причем защите удалось доказать абсурдность самой идеи о том, что еврейская религия допускает ритуальные убийства.
Вскоре после завершения «кутаисского дела», в 1880 году, была переиздана и книга «О некоторых средневековых обвинениях против евреев»; объем ее увеличился почти вдвое.
В течение 25 лет, будучи преподавателем древнееврейского языка в римско-католической семинарии, Хвольсон каждый год читал лекцию о христианских обвинениях против евреев, которые сравнивал с наветами язычников на ранних христиан. Сам ученый знал предмет досконально: именно мандеи, о которых он писал диссертацию, обвиняли христиан в использовании еврейской крови для приготовления просфор[3]. В своих публицистических работах Хвольсон часто давал отповедь антисемитским заявлением видных российских общественных фигур, таких, как Н. Костомаров, И. Лютостанский и другие[4].
Не удовлетворяясь только литературно-публицистической деятельностью в защиту евреев, Хвольсон добивался встреч с влиятельными людьми, убеждая их в необходимости вступиться за несправедливо гонимых. Так, на Кавказе Хвольсон имел продолжительную встречу с братом царя, великим князем Михаилом Николаевичем, и сумел в известной мере развеять его антисемитские предубеждения.
Грузинские евреи – обвиняемые по «кутаисскому делу». 1879 год
Популярность Хвольсона в еврейском обществе была велика. Когда в 1881 году, после конференции археологов в Тифлисе, Хвольсон проезжал через Кутаиси, его пригласили в местную синагогу. Он вошел туда в сопровождении главного раввина и наиболее уважаемых членов кутаисской общины. Синагога была освещена необычайно ярко. При открытом ковчеге Завета главный раввин произнес страстную речь на иврите, приветствуя Хвольсона, после чего другой раввин произнес речь на грузинском, которую перевел на русский язык глава общины и вручил Хвольсону памятный адрес. Подобная встреча в синагоге еврея-выкреста (о чем, несомненно, знали все присутствующие) является, по всей видимости, уникальным событием в российской, да и, пожалуй, в мировой истории.
В 1863 году Хвольсон вошел в Комитет только что созданного бароном Евзелем Гинцбургом первого объединения еврейских просветителей в России – Общества для распространения просвещения среди евреев. Однако между столичной еврейской интеллигенцией и Хвольсоном вскоре возникло напряжение: консервативные общественные взгляды ученого вызывали протест со стороны либерально настроенных просветителей. Нежелание Общества опубликовать Пятикнижие в переводе Хвольсона для использования его в еврейских школах только обострило ситуацию и привело в конечном счете к его уходу из Общества и потере всякого интереса к его деятельности[5].
Особые отношения сложились между Хвольсоном и еврейским ортодоксальным лагерем в России. Несмотря на культурную и мировоззренческую пропасть, которая отделяла ученого от современного ему традиционного еврейского общества, Хвольсон сохранил глубокую внутреннюю эмпатию по отношению к еврейской традиции и ее нравственным ориентирам. Он с тревогой следил за тем, как под натиском новых идей меняется тот патриархальный жизненный уклад, с которым были связаны его детские и юношеские воспоминания, и, в отличие от еврейских просветителей-маскилим, не считал, что современная европейская культура может стать заменой старых устоев. Свои охранительные убеждения Хвольсон получил возможность высказать в ходе острой полемики между радетелями прогресса и ревнителями традиции, разгоревшейся на страницах ивритской прессы в конце 80‑х годов XIX столетия. Выступая в защиту видного ортодоксального публициста и общественного деятеля Яакова Липшица, который подверг резкой критике идеологию еврейского Просвещения, Хвольсон писал: «Знайте же, что для счастья человеческого потребно два вида Просвещения (Хаскала): Просвещение ума и Просвещение сердца. И последнее – достойней и возвышенней первого, потому как главное не слова, а дела. И по моему разумению, истинное Просвещение в том, чтобы следовать путями морали и справедливости, делать добро и искать правду, жалеть бедных и обездоленных, и оберегать душу от безобразного... Именно такое Просвещение было наследием наших предков с древности, и в ней наша мудрость и разумение в глазах просвещенных народов... А в нашем поколении: что общего между р. Хаимом и р. Ицхаком Воложинерами, р. Абеле Посвелером из Вильно и подобными им, которые день и ночь занимаются Торой и заповедями, которые размышляют над этическими трактатами<...> и между мнимыми просветителями (маскилей-шекер), превращающими ночь в день в собрании глупцов и в игре в карты, читающими пустые и никчемные книги... Разница между ними – как между упомянутыми этическими трактатами и сочинениями Александра Дюма...»
В устах ученого, который давно отошел от еврейской традиции и добился высокого статуса в христианском обществе, неожиданно звучат слова: «Если и найдется у меня толика добродетели, то она – наследие моего праведного отца и наследие моего учителя и наставника р. Исраэля из Вильно, которые учили меня идти прямым путем и делать добро каждому человеку»[6].
Эти взгляды Хвольсона отразились и на его общественной деятельности. Он состоял в переписке с видными лидерами ортодоксального еврейства, такими, как ковенский раввин р. Ицхак-Элханан Спектор, глава Воложинской ешивы р. Нафтали-Цви Берлин, р. Давид Фридман из Карлина, и, используя свои связи в кругах высокопоставленного чиновничества, немало сделал для защиты традиционных еврейских образовательных институтов от вмешательства властей.
В 1899 году ученый мир торжественно отмечал восьмидесятилетие Хвольсона, и в Берлине в его честь был выпущен сборник научных трудов, авторами которого стали крупнейшие ученые[7]. Редактором сборника был его друг, выдающийся общественный деятель и востоковед барон Давид Гинцбург, который и написал проникновенное предисловие к сборнику.
Умер Даниил Абрамович Хвольсон в 1911 году. В научном мире довольно широко известен не только он сам, но и его сын Орест Данилович, крупный специалист по электрическому магнетизму и автор популярнейшего в СССР в 1920–1930‑х годах общего курса физики.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] Цит. по: Gu..nzburg D. Daniel Chwolson: A Christian Jew // Dawidowicz L. Golden Tradition: Jewish Life and Thought in Eastern Europe. London, 1989. P. 335.
[2] Василий Андреевич Левисон (1807–1869), как и Д. Хвольсон, родился в религиозной еврейской семье в Германии. Учился в Геттингенском и Вюрцбургском университетах, служил раввином в Веймаре. Приняв решение перейти в христианство, он направил русским властям ходатайство о принятии российского подданства и крещении в русской православной церкви. В 1839 году ходатайство было удовлетворено, и В.А. Левисона назначили профессором древнееврейского языка в Петербургской духовной академии.
[3] Jewish Encyclopaedia. Vol. VIII. New York and London, 1910. P. 287.
[4] См., например: Хвольсон Д. О мнимой замкнутости евреев. СПб., 1880.
[5] Цитрон Ш. Меахорей а-паргод («За ширмой»). Вильна, 1923. С. 24–26.
[6] А-Цфира. 1888. № 47.
[7] Recueil de travaux redigés en mémoire du jubilé scientifique de M. Daniel Chwolson. 1846–1896. Berlin, 1899.