[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2009 ХЕШВАН 5770 – 11(211)
ПАФОС ИНТЕРНЕТА
Михаил Горелик
Продолжение диалога, начатого в книге «Разговоры с раввином Адином Штейнзальцем».
– Мне хотелось бы предложить для обсуждения какую-нибудь тему, максимально далекую от еврейских религиозных проблем.
– Не уверен, что вам это удастся.
– Почему?
– С точки зрения иудаизма мир со всем, что в нем есть, дан нам для освоения и размышления. У каждого человека есть своя картина мира, и он сознательно или бессознательно ставит любое явление в общий контекст. Если у вас религиозное понимание мира, у каждой вещи есть религиозное измерение.
– А скажем, Интернет – у него что, тоже есть религиозное измерение?
– Интернет интересное явление. Один из символов нашего времени, резко противостоящий миру традиционализма. Традиционный мир построен на границах. Границы – его пафос, непременная часть его веры, его понимания жизни.
– Что вы имеете в виду, говоря «границы»?
– Я говорю о границах в самом широком смысле: не только о границах между государствами, хотя и о них, разумеется, тоже (они-то для Интернета абсолютно проницаемы), но и о границах, запретах, ограничениях, разделениях и разграничениях в целом. Например, для греков в древности была очень важна культурная граница между эллинами и варварами. В традиционных обществах существует четкая граница между «можно», «нужно» и «нельзя». В разных культурах эти понятия могут иметь разные наполнения, но сам феномен один и тот же.
В чем главный пафос Интернета? В кардинальном снятии границ. А если взглянуть чуть шире – это ведь важное самоопределение современного мира в целом: абсолютная открытость, снятие всех границ, полное упразднение их за ненадобностью. Речь идет не о каких-то искусственных, изживших себя, утративших свой смысл границах, а о принципе: о границах вообще, границах как таковых. Но вот ведь что – когда открытость, казалось бы, достигает максимума, она порождает проблему границ на новом уровне.
– Вы могли бы привести какой-нибудь пример?
– Да сколько угодно! Взять хотя бы Великовского[1]. Всю жизнь страдал от сложности с публикациями, от недоступности лабораторий, которые обладали необходимым оборудованием для проверки его астрономических гипотез.
– Что ж тут удивительного: конвенциональная наука имеет свои границы.
– О чем я вам и говорю. Великовский был человек со стороны, дилетант, не принадлежал ученой корпорации, бросил вызов общепринятым научным представлениям. Оказалось, что в научном сообществе существуют границы, которые перейти невозможно. Или вот еще пример. Достаточно скандальный. В США было проведено исследование интеллекта различных этнических групп. В результате исследователи пришли к выводу, что IQ (принятый в науке коэффициент интеллекта) у афроамериканцев ниже, чем у других обследованных групп. Результаты этой работы отказались печатать все издания, куда авторы обращались. Причем, что интересно, никто не ставил под сомнение метод исследования, никто не ставил под сомнение научную добросовестность. Просто, оказывается, существуют определенные границы того, что можно говорить и печатать, а что ни при каких условиях нельзя.
– Само слово «афроамериканец» – свидетельство границ корректности, которых не так давно вообще не существовало.
– Кстати, аббревиатура «РС» омонимична: обозначает и персональный компьютер, и политическую корректность. Так вот, РС в смысле политической корректности входит в явное противоречие со свободой слова, которая в принципе никакой политической корректностью ограничена быть не должна. Или пример совсем из другой области: существуют ли границы искусства, и если да, каковы они? Как-то в музее мне попался на глаза концептуальный объект, который представлял собой размещенные в пространстве предметы нижнего белья. Произведение называлось: «Вечность».
– Что ж, автор представлял вечность именно так. Имеет право.
– Почему бы и нет, у каждого свой образ вечности, – дело совсем не в том, что у меня о ней несколько иное представление, а в том, кого выставлять в музее: в ситуации отсутствия критериев каждый может претендовать на то, что он художник. Я мог бы привести еще массу примеров, но принципиально они ничего нового не прибавят. Мир без границ противостоит миру с границами. Можно задать вопрос: какой из них лучше? Но на него нет объективного ответа – ответ зависит от выбора отвечающего: в каком мире он хочет жить.
Мир находится сейчас в поисках новых границ, новых парадигм: старые уже перестали удовлетворять – новые еще не найдены. С другой стороны, «новое», «старое» – эти слова сами по себе достаточно неопределенны, нуждаются в уточнении. Новое относительно чего? Относительно чего-то уже существующего, ставшего привычным и само собой разумеющимся? Но в таком случае новые парадигмы могут на самом деле оказаться старыми. И соответственно то, что представляется многим старым, может содержать неисчерпаемый потенциал новизны. Жизнь показывает, что тотальное снятие всех и всяческих границ, как правило, не способствует здоровью: ни физическому, ни духовному. Между тем проверенные временем старые истины и старые границы с их «можно», «нужно», «нельзя» по-прежнему сохраняют молодость, силу и обаяние. И может быть, нынешнее разрушение границ как раз и позволит взглянуть на эту проблему по-новому.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] Иммануил Великовский (1895, Витебск
– 1979, Принстон, штат Нью-Джерси) – врач и психоаналитик, создатель неконвенциональных
теорий в области истории, геологии, астрономии; в частности, автор «ревизионистской
хронологии», один из предшественников «новой хронологии» Фоменко и Носовского.