[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2010 ТЕВЕТ 5770 – 1(213)
Сказ о том, как Бешт с разбойниками встречался
К вопросу о гуцульских корнях хасидских рассказов
Павел Журавель
В 1814–1815 годах в городе Копысь Могилевской губернии в типографии Исраэля Яффе впервые был издан сборник «Шивхей Бешт» («Восхваления Бешта»), посвященный основателю хасидизма рабби Исраэлю бен Элиэзеру Бааль-Шем-Тову (Бешту). Эта книга представляет собой корпус текстов о жизни и деяниях Бешта и его учеников, к тому же она является источником большей части дошедших до нас сведений о Беште.
Скала и пещера Довбуша в Карпатах
Бааль-Шем-Тов (1700–1760) родился в селе Окуп в Карпатах в бедной семье, рано осиротел и в молодости перепробовал целый ряд занятий. Он приобрел известность в своем кругу как целитель, лечивший с помощью магических заклинаний и амулетов. Отсюда его имя – Бааль-Шем-Тов – «обладатель доброго имени [Всевышнего]». Посредством произнесения тайного Б‑жьего имени, молитвами, заговорами и амулетами Бешт, по преданию, творил всевозможные чудеса: боролся с нечистой силой во всех ее проявлениях, оживлял мертвых, лечил неизлечимые болезни, мог находиться в нескольких местах сразу, за короткое время перемещался на большие расстояния, боролся с врагами еврейского народа. Практикуя врачевание и изгнание злых духов, Бешт разъезжал по еврейским местечкам Подолии и Восточной Галиции, и постепенно вокруг него образовалось товарищество хасидов. Они занимались изучением Торы и каббалы и напоминали другие группы каббалистов, существовавшие в то время во многих больших еврейских общинах.
Более полувека до публикации «Восхвалений Бешта» (книга была издана через 55 лет после его смерти), да, вероятно, и после рассказы о Беште бытовали устно. Реальные истории обрастали массой подробностей и попутно впитывали в себя фольклорные сюжеты народов, среди которых жили евреи.
Исследователи предлагали разные версии генезиса «Шивхей Бешт». Йосеф Дан в работе «А-сипур а-хасиди»[1] говорит о том, что сюжеты о Беште десятками заимствовались из «Шивхей Ари» – рассказах о деяниях и чудесах знаменитого каббалиста Ицхака Лурии Ашкенази, который жил в Цфате в XVI веке. Один из первых собирателей еврейского фольклора, этнограф и литератор С.А. Ан-ский в начале ХХ века, говоря о хасидском народном творчестве, сравнивал его с рыцарскими романами, а хасидских цадиков – с рыцарями, защищающими свой народ: странствуя от местечка к местечку, цадики именем Б‑жьим спасали евреев от всяких напастей[2]. Израильский фольклорист профессор Дов Ной посвятил работу «Агадот а-Бешт бе-арей а-Карпатим» («Предания о Беште в Карпатских горах»)[3] анализу карпатских легенд о Беште в их связи с гуцульским фольклором. Дов Ной обратил внимание на широкое распространение легенд о Беште в собственно гуцульском фольклоре и выделил характерные особенности гуцульских легенд, жанрово и композиционно очень похожих на хасидский фольклор.
Галиция XVIII–XIX веков – это глухая провинция двух империй, Австро-Венгерской и Российской, с ее густыми лесами, высокими горами, разбойниками и нечистой силой. Богатая почва для героизма и воображения. В горах Галиции – начало биографии Исраэля бен Элиэзера, там он набирается сил, чтобы явить себя ученикам и миру. Чтобы прокормить семью, Бешт становится угольщиком в Карпатских горах; там, в уединении, посредством экстатической молитвы, Бешт обретает состояние двекут (слияние со Всевышним).
Время пребывания Бааль-Шем-Това в горах выпало на расцвет движения опрышков, именно в это время там разбойничал самый знаменитый из опрышков – Довбуш (1700–1745). Гуцулы называли опрышками тех, кто бросал крестьянский и пастуший хлеб и уходил в леса разбойничать. Этимология слова «опрышок» точно не известна; возможно, оно происходит от старорусского слова «опричь» – особо, отдельно, в стороне. Опрышки не трогали земляков, а большими ватагами спускались в долины и совершали разбойные нападения на еврейские местечки и помещичьи хозяйства. Для гуцулов опрышек – пример героя-разбойника. Движение опрышков пришлось на начало XVI века и длилось до середины XIX‑го. В опрышки уходили люди, недовольные своим социальным статусом и материальным положением. Отряды опрышков пополнялись за счет дезертиров из армии, пастухов, местных крестьян, днем работавших в полях, а ночью ходивших «на шлях». Похождения опрышков – излюбленная тема в фольклоре гуцулов. И эта тема нашла свое место в биографии Бешта и в рассказах о нем.
Одиночество в горах
Была в высоких горах одна труднодоступная долина. Бешт в этой долине созерцал природу. Однажды Бешт поднимался в горы, и увидели его разбойники, которые стояли на соседней горе. Бешт же в задумчивости шел к краю горы, и разбойники подумали, что вот сейчас он упадет и разобьется. Но когда он подступил к краю горы, соседняя гора приблизилась к первой и стала как равнина. Бешт, не обратив на это внимания, пошел дальше. А горы сделались как прежде. Когда он возвращался, горы опять сомкнулись. И так несколько раз. И разбойники прониклись к нему уважением и сказали: «Чудо, которое мы увидели, означает, что это человек Б-жий». И решили они заключить с ним мир. И сказали: «Мы видели, что ты человек Б-жий, поэтому просим тебя: молись за нас, чтобы Г-сподь был к нам добр, так как путь нашей жизни усеян опасностями». И сказал им Бешт: «Поклянитесь, что не будете трогать евреев, тогда сделаю, как вы просите». Они поклялись, и уважение к Бешту было так велико, что разбойники приходили к нему, чтобы он судил их. Однажды пришли судиться к нему двое воров, и одному из них не понравился приговор, и он замыслил убить Бешта, пока тот спит, так как боялся приближаться к нему днем. Пришел ночью разбойник к Бешту, чтобы убить его, и тотчас что-то схватило его, стало бить, терзать и мучить. И только под утро эта сила оставила его, а он остался едва живой. Бешт проснулся утром, увидел, что рядом с ним лежит побитый человек, и спросил его: «Кто ты?» А тот не ответил, поскольку не мог разговаривать – так сильно был побит…[4]
В другом рассказе Бешт непосредственно вступает в противоборство с разбойниками: спасая купца-еврея, он побеждает разбойников при помощи своей чудодейственной силы. Бешт и купец едут через лес, на них нападают разбойники, Бешт заколдовывает их, и они убегают, думая, что за ними гонятся чудовища[5]. В рассказе «Короткая дорога в Эрец-Исраэль» разбойники ведут себя как закадычные друзья, предлагая Бешту провести его подземными ходами из Карпатских гор в землю Израиля[6].
Эти истории не были бы ничем примечательны – в фольклорных произведениях антагонистами героя нередко выступают разбойники, – если бы не общее с гуцульским фольклором место действия – Карпатские горы, а главное – зеркальные упоминания Бешта в гуцульских рассказах о разбойнике Довбуше.
Титул издания «Шивхей Бешт»
(«Восхваления Бешта»)
Робин Гуд по-карпатски
Героев-разбойников в карпатском фольклоре немало, однако первейшим из всех считается Довбуш, и большинство гуцульских историй посвящено именно ему. Олекса Довбуш был из безземельных крестьян и большую часть жизни пас овец у панов. В 1738 году он с братом Иваном ушел в опрышки и через семь лет погиб при романтических обстоятельствах: у него была любовница, замужняя дама, которая при посредстве супруга сдала Довбуша полиции.
Эти семь лет гуцулы считают звездным часом всего бандитского движения в Карпатских горах. Восторженные впечатления от геройств Довбуша составляют бо́льшую часть из всего корпуса рассказов и песен об опрышках. Есть среди рассказов, посвящeнных Довбушу, так называемый «еврейский» цикл из трех-четырех десятков историй, в котором Довбуш «спасает» земляков от евреев-корчмарей и арендаторов.
Как правило, все они начинаются с фраз типа: «Опрышки на дорогах грабят панов и жидов» или «Опрышки никогда своих не грабили, только чужих, панов и жидов»[7]. Подавляющее большинство историй, в которых Довбуш сталкивается с евреями, заканчивается для последних плохо. Приведем некоторые из них.
Рассказ «Как Довбуш заплатил корчмарю» – один из самых «безобидных»:
В Зеленьи была корчма, в которой Жид гнал горилку.
Раз зашел туда Олекса со своими легинями [молодцами] и начал пить и отдыхать.
Но Жид есть Жид, поэтому возьми пархатый да и скажи Олексе: Ой, а ведь конечно же Олексичка и заплатит мне.
Ой, лучше бы молчал.
А Олекса как разозлится, как хряснет топориком по одной бочке, потом по второй, третьей… А бочки большие, а горилка вся на землю.
А после Олекса заплатил Жиду, но только за то, что пили[8].
ПРО БОГАЧА ЖИДА ГЕНРИХА И ДОВБУША
В Солотвине был богач Жид Генрих, которому все были должны.
Узнал про это Довбуш, взял да и забрал у него все долговые расписки.
А Жиду было очень обидно отдавать их. Увязался он за Олексой и просит: Олексичка-господинчик, отдайте, говорит, мои расписочки.
Верни все Жидку, верни…
Ему бы вернуться, ан нет, идет, просит.
Уже под Монастырскую гору забрались, а она повыше Скита будет, а этот все просит. Верни все Жидку, верни…
Развернулся круто Олекса и говорит своим легиням: А дайте ему, хлопцы, расписки, пусть не плачет.
И легинь один в Жида и выстрелил. Легини побросали на него плиты, целую кучу, да и пошли дальше.
Та куча и поныне стоит[9].
Дань для Довбуша
Довбуш всюду ходил. К баронам приходил, графьям и другим панам, но бедняков не трогал, только денег им давал.
Говорят, бывало, придет Довбуш со своими легинями в Кутив, и только в звоночек звякнет, а жиды уже знают, чего он звонит. И сразу же ему денег, и только золотом, а нет – беда будет.
Довбуш мог сжечь город.
Но жиды уже это знали, поэтому приносили деньги одному из своих, а тот отдавал Довбушу.
Да, Довбуш имел право брать, ведь он был защитником всех гор и людей, что там жили[10].
Есть и более кровавые рассказы, например о погроме в местечке Ивановцы, где Довбуш со своей ватагой вырезал всех евреев за то, что они «чинят добрым людям»[11].
И на фоне всего этого появляется рассказ «Чудо Бааль-Шема над Довбушем»:
По дороге на Тулуков завернул Довбуш с товарищами в Тростинец к арендатору Бааль-Шему перекусить, а тот торговлю свернул, говорит, что ему нечего им дать. «Значит, все здесь будем разбивать», – говорят опрышки, но как только Довбуш топор поднял, рука его так онемела, что он не мог ни Жида ударить, ни чего другого сделать. Тогда начал Довбуш просить, чтобы освободили его, а он за это заплатит. Жид освободил руку, а Довбуш ему денег дал. А кушать пошли к старому Понуру[12]...
Интерьер бейт мидраша Бааль-Шем-Това в Меджибоже. Рисунок XVIII века
Предания о Довбуше имели хождение и в еврейской среде. Израильский фольклорист Лариса Фиалкова в работе «Олекса Довбуш и еврейская культура» приводит рассказ, записанный со слов одного галицийского еврея, о чудесном рождении Довбуша. Отец Довбуша умер еще до рождения ребенка, и мать жила в страшной нищете. Единственный, кто помогал ей, был старый еврей-корчмарь, который приносил ей хлеб. Как-то раз женщина, будучи уже на последнем месяце беременности, пошла в лес собирать дрова. В лесу у нее внезапно начались схватки, и через некоторое время она родила ребенка. Отдохнув и уже было собравшись с ребенком домой, женщина услышала звуки охотничьего рога и лай собак – то была панская охота. Испугавшись, что их могут порвать собаки или затоптать лошади, она спрятала ребенка в дупло дерева, а сама побежала домой. Все время, пока шла охота, мать не находила себе места и через некоторое время, когда охота закончилась, пошла искать ребенка в лес, но на прежнем месте его не обнаружила. Спустя три дня, уже обессилевшая, она вышла на полянку, где увидела лежащего ребенка и склонившуюся над ним собаку. Женщина подумала, что собака собирается съесть ребенка, и бросилась на нее, но та, жалобно заскулив, отошла в сторону. Ребенок был живой, а собака, видимо, кормила и обогревала его. Мальчик был крупный, вполне здоровый и весь покрыт густой бурой шерстью. Мать забрала ребенка и понесла его домой, а собака бежала за ней. Соседи этой женщины очень удивились, увидев ребенка живым, а корчмарь-еврей, когда принес им в очередной раз поесть, посмотрел на ребенка и сказал, что он «как добуш» (ивр. «медвежонок»)[13].
Карта территории, контролируемой опрышками, и их походов
* * *
Сопоставление хасидских и гуцульских преданий оказывается весьма плодотворным. Вот лишь некоторые пункты этого сравнения. Рассказам об опрышках, как и хасидским рассказам, свойственна форма эпического повествования о достоверном, где всегда есть ссылка на источник, например: «Вот что рассказал нам старый еврей из Николаевки…»[14] Сходные зачины мы обнаруживаем и в «Шивхей Бешт»: «Рассказал мне тесть мой, которому рассказал рав Авраам Подолискер, который был равом нашей общины за несколько лет до того, как случилась с Бештом эта история»[15]. Карпатские и хасидские рассказы роднит также наличие конкретных топографических указаний: «Как-то раз пришел Довбуш в село Венгры»[16], «Как-то раз прибыл Бешт в святую общину Белополья»[17].
При сравнении двух «героических» биографий – Бешта и Довбуша – между ними обнаруживается определенное сходство, обусловленное «житийной моделью», а также общей социальной функцией – защитников простого народа. Например, рождение героев предваряется или сопровождается чудом. «Как-то к раву Элиэзеру во сне пришел Илья-пророк и сказал, что скоро у рава Элиэзера родится сын, благодаря которому весь Израиль восстанет и упадет пелена с его глаз»[18]. Рождение Довбуша также необычно. По одной версии, как уже говорилось, мать прячет маленького Довбуша в дупле, и его спасает собака, а сам ребенок весь покрыт густой шерстью. Согласно другому преданию, Довбуш не рождался и не умирал, а был взят из чрева мертвой матери[19].
Оба героя от рождения талантами не отличались, даже наоборот. Довбуш, по одним источникам, был до 12 лет немым, по другим – слабым или умственно отсталым. Только в пору юности он получает необычную физическую силу, причем чудесным образом. Предания о Беште тоже изображают его в начале жизни парнем туповатым и со странностями; в частности, его даже выгоняют из школы из-за отсутствия способностей к учебе[20].
Разбойник Довбуш. Миниатюра
Оба героя вступают в первое сражение с нечистой силой и побеждают ее: Бешт борется с Сатаной в облике волколака, а Довбуш дерется с «чорным чоловiком» (чертом) или «Бідой» (нечистой силой), которая глумится над Б‑гом, после чего ангел одаривает Довбуша неуязвимостью и огромной силой[21]. И Бешту, и Довбушу сообщается свыше о грядущем предназначении. Так, Бешту, оказавшемуся в трудном положении, во сне является старик, который потом оказывается Элияу-пророком; он помогает Бешту выпутаться и сообщает о его миссии[22]. Про Довбуша есть несколько рассказов, в которых герою сообщается о том, кем он станет в будущем, и параллельно даруется магическая сила. В одном из рассказов Довбуш, побитый паном, идет в горы и «так горько плачет, что нет сил это слышать»[23]. На этот плач приходит святой Петр и одаривает разбойника небывалой силой. В другом рассказе Довбуш по дороге в село Веньгры встречает старого разбойника, который сообщает ему, кем он будет, и дарит волшебное средство, дарующее неуязвимость и удачу: «От этого зелья пуля тебя никакая не возьмет, а любой закрытый замок откроется, лишь до него дотронешься»[24].
Оба героя творят добро: Бешт излечивает больных, борется с притеснителями евреев; Довбуш отбирает у богачей богатство и раздает его беднякам, уничтожает долговые расписки и т. п. В наказании плохих и помощи хорошим основная функция как опрышков («Довбуш только жидов и панов бил, а людей не трогал»[25]), так и цадиков («Бешт при жизни, а также и после смерти является защитником праведных»[26]).
Еврейское кладбище в Меджибоже, местечке, где был похоронен Бешт
Возможно, хасидские рассказы о встречах Бешта с разбойниками и гуцульские рассказы о столкновениях Довбуша с евреями относятся к единому мифологическому циклу о Праведнике и Разбойнике. И вполне вероятно, что рассказы о Беште, чудотворце, спасающем евреев и побеждающем инородцев, появились как фольклорно-литературная реакция на реальное противостояние евреев окружающему миру, а также как еврейский ответ на карпатский бандитский фольклор. Бешт – это культурный герой, превосходящий трикстера Довбуша силой духа и чародейством. Если герой гуцульского фольклора – сильный, неуязвимый, благородный, справедливый, но все-таки разбойник, то герой фольклора еврейского, как писал С. Ан‑ский[27], это человек, на котором лежит Б‑жья печать, он силен не телом, но духом. Главное его орудие – молитва, а цель – не убить врага, а обезвредить, так как наказание и награда – в руце Б‑жьей.
Бешт и Довбуш – ровесники, жили практически по соседству, и даже если они и не встречались в реальности, то рассказы о них друг с другом хорошо знакомы и почти родственники, поскольку сочинялись в одно время, на одной территории и в одном жанре.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] Дан Й. А-сипур а-хасиди. Иерусалим, 1996 (иврит).
[2] Ан-ский С.А. Еврейское народное творчество // Евреи в Российской империи XVIII–XIX вв. М., 1995.
[3] Иерусалим, 1960.
[4] Шивхей Бешт. Иерусалим, 1994 (иврит). С. 51–52.
[5] Там же. С. 168.
[6] Там же. С. 52.
[7] Гнатюк В. Народнi оповiдання про опришкiв // Етнографiчний збiрник. Т. 26. Львiв, 1910. С. 6, 3.
[8] Там же. С. 112.
[9] Там же. С. 114–115.
[10] Там же. С. 111.
[11] Там же. С. 117.
[12] Там же. С. 57.
[13] Фiалкова Л. Олекса Довбуш i еврейська культура // Сучаснiсть. 1996. № 10. С. 69–70.
[14] Гнатюк В. С. 5.
[15] Шивхей Бешт. С. 73.
[16] Гнатюк В. С. 87.
[17] Шивхей Бешт. С. 71.
[18] Там же. С. 39.
[19] «Так Добуш не родиў i быў не ўмираў, бо йак му умерла маты, а вiн сьа рушаў учеревi. I выпороли го i вiн сьа подорваў коло вiт цьа» (Гнатюк В. Указ. соч. С. 54).
[20] Шивхей Бешт. С. 39.
[21] Гнатюк В. С. 63.
[22] Шивхей Бешт. С. 53.
[23] Гнатюк В. С. 83.
[24] Там же. С. 87.
[25] Там же. С. 93.
[26] Шивхей Бешт. С. 115.
[27] Ан-ский С.А. С. 641–686.