[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  НОЯБРЬ 2010 ХЕШВАН 5771 – 11(223)

 

Эсав и Эдом

Арье Ольман

Согласно еврейской теологии, мы – в изгнании. Даже если вас лично никто ниоткуда не выгонял. Еврейский народ, а также Б-жественное присутствие, Шхина, – в изгнании.

Сон Яакова. Рафаэль Санти. 1518–1519 годы. Фреска Папского дворца в Ватикане

 

Талмуд и мидраши утверждают, что изгнание, в котором находились евреи в римско-византийское время, – это «галут Эдом», эдомское изгнание (так, например, в Бемидбар раба, 7). Это изгнание, которое все длится и длится и конца которому не видно, предвидел еще праотец Яаков, как рассказывает мидраш Танхума к недельной главе Вайеце: «Сказал рабби Шмуэль от имени рабби Нахмана: “И вот ангелы Г-сподни восходят и спускаются” – это ангелы языческих племен и народов. Показал Святой, Благословен Он, праотцу нашему Яакову, как ангел Вавилона поднимается на семьдесят ступеней – и спускается; ангел Мидии – на пятьдесят две ступени, владыка Греции – на сто, а ангел Эдома поднимается неведомо на сколько. В тот час страх объял праотца нашего Яакова и сказал он: “Неужели этот никогда не спустится?” Ответил ему Святой, Благословен Он, словами пророка Ирмеяу: “А ты не бойся, раб Мой Яаков, и не страшись, Израиль!” (30:10) – если бы ты даже увидел, как он поднимается и сидит у Меня – и оттуда Я сброшу его! Как сказано у пророка Овадьи об Эдоме: “Если поднимешься, как орел, и если меж звезд сделаешь гнездо свое – оттуда низрину тебя, слово Г-спода” (1:4)».

Толкуя пророчество Даниэля о четырех зверях, мудрецы не зря отождествляют именно с Эдомом «четвертого зверя, отличного от прочих» (Даниэль, 7:7): четвертое, Эдомское, изгнание тяжелее всех предыдущих. И в мидраше (Берешит раба, 2:4) злодейское четвертое царство сравнивается с бездной непостижимой глубины: «Рабби Шимон бен Лакиш истолковал, что это писание (Берешит, 1:2) говорит об изгнаниях: “И земля была пуста…” – это галут Бавель (как сказано: “Видел я землю, и вот, пуста” [Ир­меяу, 4:23]); “и хаос…”  – это галут Мадай (“и в хаосе увели Амана” [Эстер, 6:14]); “и тьма…” – это галут Яван (затмивший очи Израиля жестокими указами своими, говоривший им: напишите на роге быка, что нет вам удела в Б-ге Израиля); “над бездною…” – это галут Власти злодеев (потому что непостижимы они подобно бездне; как бездна эта непостижима, так и злодеи); “и дух Б-га парит…” – это дух царя Машиаха (подобно сказанному: “и снизойдет на него дух Г-сподень” [Йешаяу, 11:2])».

И поскольку рабби Шимон бен Лакиш утверждает, что именно Машиах должен положить конец четвертому изгнанию, а он, к сожалению, еще не пришел, – значит, мы по-прежнему под властью Эдома.

Но постойте! Эдом – это ведь второе имя Эсава, брата нашего праотца Яакова, сына Ицхака и Ривки! Как же наш брат может быть жестоким угнетателем? Давайте посмотрим, с чего все начиналось.

 

История двух братьев

У праотца Ицхака и его жены Ривки не было детей. Молился Ицхак о своей жене, и его молитва была услышана. Еще в утробе толкались ее сыновья, и было ей предсказано: «Два народа в твоей утробе, два народа из чрева твоего разойдутся, и народ народа будет сильнее, и старший будет служить младшему» (Берешит, 25:22-26). Эту историю из книги Берешит знают все. Но потом ситуация запуталась. Когда братья подросли, старший продал младшему первородство. А потом отец благословил одного вместо другого, а потом благословил и другого тоже  – и тут стало совсем непонятно: кто теперь старший, кто младший? Кто кому должен служить в соответствии с пророчеством? Не стоит вдаваться в подробности сложнейших комментаторских поисков историй с продажей первородства и с получением благословения, об этом можно написать десятки статей. У нас другая тема.

Согласно простому смыслу Писания, отношения между братьями Яаковом и Эсавом были то лучше, то хуже и безоблачными не были никогда, но и до драк не доходило. В юности пути братьев разошлись: один питал склонность к природе, умел охотиться, а второй сидел в шатрах (Берешит, 25:27). Сцена продажи первородства описана в книге Берешит (25:29-34) вполне спокойно. За то, что Яаков­ получил благословение обманом, Эсав (который уже получил имя Эдом) возненавидел его (Берешит, 27:41) и собрался убить. Но при их следующей встрече: «И побежал Эсав к нему навстречу, и обнял его, и пал на его шею, и целовал его, и они плакали» (Берешит, 33:4), «…И сказал [Яаков]: чтобы найти милость в глазах господина моего. И сказал Эсав: есть у меня много, брат мой; пусть у тебя будет то, что твое» (Берешит, 33:8-9). Иосиф Флавий, передавая древнюю традицию, пишет в «Иудейских древностях» (1:1:21): «Затем Яаков и сам приблизился к своему брату, который, однако, нисколько не злоумышлял против него».

 И расстались братья мирно, встретившись вновь лишь на похоронах своего отца Ицхака (Берешит, 35:29), и даже хоронили его вместе. Заметьте, в описаниях их взаимоотношений Тора часто употребляет слова «его брата», давая нам понять, что и Эсав, и Яаков осознавали свое братское родство.

Примирение Яакова и Эсава. Рембрандт ван Рейн. 1655 год.

Коллекция гравюр Берлинских государственных музеев

Маятник двух народов

В следующий раз встретились уже не два человека – Яаков и Эсав, (или Израиль и Эдом, по их вторым именам), а их потомки. Но потомки называли себя именами предков и относились к себе как к коллективным личностям, продолжающим дела своих отцов. Когда евреи вышли из Египта и приблизились к границам Земли обетованной, выяснилось, что им необходимо пройти через царство потомков Эдома. Моше обратился к их царю: «Так говорит брат твой, Израиль…» (Бемидбар, 20:14). И тут давняя подспудная вражда вышла наружу: «Но Эдом сказал ему: ты не пройдешь через меня, а то я выйду навстречу тебе с мечом» (Бемидбар, 20:18). Брату пришлось снова, как и сотни лет назад, уйти от брата, и евреи прошли в Ханаан в обход земли Эдома (Дварим, 2:8).

Эдом враждебен Израилю, не пропускает его через свои земли, но не нападает, лишь предупреждает: держись от меня подальше. Сам Всевышний предостерегает евреев: не трогайте эдомеев (Дварим, 2:5) и не презирайте их, потому что они – ваши братья (Дварим, 23:8).

В последующие несколько сотен лет евреи благоразумно не замечали эдомеев. Но после окончания эпохи Судей Шауль, первый еврейский царь, вел превентивные войны на всех фронтах, в том числе и с Эдомом: «И утвердил Шауль свое царствование над Израилем, и воевал со всеми окрестными врагами своими: с Моавом, и с Аммоном, и с Эдомом, и с царями Цовы, и с филистимлянами, и везде, против кого бы он ни обращался, он их побеждал» (Шмуэль I, 14:47).

Его преемник Давид обращался с эдомеями более жестоко: «И было, когда Давид был в Эдоме, и военачальник Йоав пришел для погребения убитых и перебил всех мужчин в Эдоме…» (Млахим I, 11:15). Давид поступает с вражеским царством так, как предписано Пятикнижием (Дварим, 20:10-15). Не стоит удивляться: в эпоху, когда не было профессиональных армий, каждый взрослый мужчина мог воевать и воевал, а значит, на войне каждый мужчина вражеского государства воспринимался как враг и был обречен на смерть.

После победы Давид ликвидировал государственную независимость Эдома: «И поставил он наместников в Эдоме <…> и стали все эдомеи рабами Давида» (Шмуэль II, 8:14). «И не было царя в Эдоме; царем [считался] наместник [Иудеи]» (Млахим I, 22:48). Но когда Иудея ослабла, а Эдом окреп, эдомеи – естественно – захотели вернуть былую независимость: «Во дни его [Йорама] отложился Эдом от Иудеи; и поставили они над собою царя. И прошел Йорам в Цаир, и с ним все колесницы; и было, встал он ночью и поразил эдомеев, окружавших его, и начальников над колесницами, но народ убежал в шатры свои. И отложился Эдом от Иудеи до сего дня» (Млахим II, 8:20-22). Впоследствии с эдомеями воевал царь Амацья: «Побил он десять тысяч эдомеев в Гей-а-Мелах и захватил в войне Сэлу, и назвал ее Йоктеэль, как [это] доныне» (Млахим II, 14:7), однако Эдом остался независимым.

Дальше – больше. Эдом не только добился независимости, но и начал ответную агрессию против Иудеи: «И еще эдомеи пришли, и побили в Иудее, и взяли в плен» (Диврей а-ямим II, 28:17). Эдом присоединился к сонмищу врагов Иудеи, окружавших ее со всех сторон, и начал проникновение на территорию Иудеи. В конце периода Первого храма эдомеи решили уйти со своих пустынных пастбищ и дошли до исконно иудейских земель, района современного Бейт-Шемеша. Город Мареша, нынешний Бейт-Гуврин, в 40 км к юго-западу от Иерусалима, при египетских властителях Птолемеях даже стал столицей провинции Идумея.

Маятник экспансии качнулся в другую сторону. Все проходит, и это пройдет. Но откуда у авторов Танаха такая яростная ненависть к Эдому, подобной которой они не питают ни к одному враждебному народу? Вот несколько примеров: «И станет Эдом ужасом: всякий, кто пройдет мимо него, удивится и присвистнет, увидев все его раны» (Ирмеяу, 49:17); «Припомни, Г-споди, день Йерушалаима сынам Эдома, говорившим: “Разрушайте, разрушайте его до основания!”» (Теилим, 137:7); «Радуйся и веселись, дочь Эдома, живущая в стране Уц! И до тебя дойдет чаша: напьешься ты допьяна и изрыгнешь!..» (Эйха, 4:21-22); «А дело в том, что Эдом принципиально отличен от филистимлян, ассирийцев, арамеев, вавилонян и других врагов Иудеи и Израиля. Ведь Эдом – это Эсав, а Эсав – это брат Яако­ва, а Яаков – это мы. Эдом – наш ближайший родственник, ближе Амона с Моавом, ближе Ишмаэля и уж наверняка ближе Ашура. От брата мы ждем братских чувств, а что получаем? Агрессию. “Разве не брат Эсав Яакову, слово Г-спода! Но Я люблю Яакова, а Эсава ненавижу”» (Малахи, 1:2).

Это разочарование сквозит во многих поздних фрагментах Танаха. Пророк Йехезкель называет чувство, испытываемое Эдомом к Иудее,­ не враждой, а местью: «Так сказал Г-сподь Б-г: за то, что делал Эдом, когда мстил дому Йеуды, и согрешили и мстили им. “За это, – так сказал Г-сподь Б-г, – Я простру Мою руку на Эдом, и истреблю в нем человека и скот, и предам его разрушению от Теймана и до Дедана, они падут от меча” (Йехезкель, 25:12-13)».

Заметьте: Поздние пророки обвиняют Эдом не в кровопролитии, не в массовых убийствах, а, скорее, в непорядочности – мести, злорадстве, предательстве, мародерстве. В неродственном, небратском отношении: «Из-за ограбления брата твоего Яакова покроет тебя стыд, и уничтожен будешь навсегда. В день, когда стоял ты в стороне, в день, когда чужеземцы взяли в плен войско его, и иноземцы вошли в ворота его, и об Йерушалаиме бросали жребий, ты тоже был одним из них. Не следовало тебе злорадно смотреть в день несчастья брата твоего, в день крушения его, и не следовало тебе радоваться о сынах Йеуды в день гибели их, и не следовало тебе разевать рот свой в день бедствия. И не следовало тебе входить в ворота народа Моего в день несчастья его, не следовало тебе смотреть на беду его в день несчастья его, и не следовало тебе простирать руки свои на имущество его в день несчастья его. И не следовало тебе стоять на перекрестке, чтобы истреблять спасшихся, и не следовало тебе предавать уцелевших его в день бедствия» (Овадья, 1:10-14).

Триумф Давида (фрагмент). Рафаэль Санти. 1518–1519 годы.

Фреска Папского дворца в Ватикане

В дни Второго храма отношения эдомеев (идумеев) и иудеев стали еще хуже. Йеошуа бен Сира в III веке до н. э. отзывается о первых – наряду с филистимлянами и самаритянами – очень пренебрежительно: «Двумя народами гнушается душа моя, и третий не есть народ: это обитающие на горе Сеир, филистимляне и глупый народ, живущий в Шхеме» (Бен-Сира, 50:27-28).

Второй век до н. э., идумеи живут в соседстве с иудеями уже много лет. Только что отгремели Маккавейские войны, земли идумеев под контролем победоносного еврейского войска, и первосвященник Йоханан Гиркан примерно в 110 году до н. э собирается обратить идумеев в иудаизм: «Затем Гиркан взял идумейские города Адару и Марешу и, подчинив своей власти всех идумеев, позволил им оставаться в стране, но лишь с условием, чтобы они приняли обрезание и стали жить по иудейским законам. Идумеи действительно приняли обряд обрезания и построили вообще всю свою жизнь по иудейскому образцу из любви к отчизне. С этого самого времени они совершенно стали иудеями» (Иосиф Флавий, Иудейские древности, 13:9:1).

Не прошло и сотни лет, как идумей Ирод стал правителем Иудеи,­ жестоко истребил большинство еврейских мудрецов, оставил по себе недобрую память казнями своих родственников и приложил большие усилия для эллинизации страны. Мы можем поставить ему в заслугу разве что перестройку Второго храма: «Спросил Ирод: “Кто это проповедует: „из среды братьев своих поставь над собой царя“ (Дварим, 17:15)? Мудрецы!” И перебил всех мудрецов, оставив только одного Баву бен Буту, чтобы советоваться с ним. Но и его он ослепил, окружив его голову пиявками. Однажды он пришел, сел перед ним и сказал: “Посмотри, что этот злой раб [то есть сам Ирод] делает!” – “Что же мне с ним делать?” – “Прокляни его!” – “Сказано: „И в мыслях твоих не проклинай царя“ (Коелет, 10:20)”. – “Да он никакой не царь!” – “Ну, пусть не царь, пусть просто богатый человек, а ведь сказано в том же стихе: „И в спальне не проклинай богатого“”. – “Он просто вождь [наси]”. – “Но и о вожде сказано: „Вождя в народе твоем не кляни“ (Шмот, 22:26)”. – “Здесь имеется в виду вождь, который действительно находится „в народе твоем“, то есть ведет себя так, как принято в твоем народе, а этот [то есть сам Ирод] как себя ведет?”» (Вавилонский Талмуд, Бава батра, 3б-4а). В конце концов Ирод, отчаявшись спровоцировать Баву бен Буту на laesae majestatis (оскорбление величества, тягчайшее преступление по римским законам), признаётся, что это он, и кается в убийстве мудрецов. Бава бен Бута советует ему, «погасившему свет мира», перестроить Храм и тем самым увеличить в мире свет.

Впрочем, был среди потомков Ирода один, который проявил себя истинным братом иудеев, братом не только по вере, но и по сердечным чувствам. Это внук Ирода Великого, Агриппа. Он был царем всей Страны Израиля (Иудеи, Самарии, Галилеи и Заиорданья) в 41–44 годах н. э. и стремился исполнять все предписания Торы, что не часто было свойственно царям. Но один случай с этим царем особенно примечателен. Как полагается на исходе седьмого, субботнего года, царь Израиля читал в Храме народу Тору (см. Дварим, 31:10-13). Мишна рассказывает: «Когда царь Агриппа читал Тору в Храме и дошел до стиха “Не можешь ты поставить над собою царя из чужих, который не брат тебе” (Дварим, 17:15), потекли слезы из глаз его. Тогда стали ему говорить: “Не бойся, Агриппа, ты брат наш, ты брат наш, ты брат наш!”» (Сота, 7:8).

Агриппа вспомнил, что он еврей по вере, но не по рождению: не от Яакова он происходит, а от Эсава, и для чистокровных евреев он чужой и не может занимать престол. Мудрецы же утешают его: ты брат наш по вере, да и по крови брат, ведь ты – потомок нашего брата Эсава! Нужно все же упомянуть, что в Вавилонском Талмуде (Сота, 41а) поступок современников Агриппы порицают: «Сказали от имени рабби Натана: “В тот час евреи были приговорены свыше к смерти за то, что льстили Агриппе”».

Идумеи в полной мере оправдали худшие опасения, когда во время гражданских смут в Иерусалиме, в пору Великого восстания, одна из враждующих сторон пригласила их ополчение на помощь. Они, радуясь, что получили возможность отомстить, перебили всех, до кого смогли дотянуться мечом. Иосиф Флавий удивленно отмечает, что идумеи пренебрегли правилами иудаизма, которые формально обязаны были соблюдать, и не вспомнили о том, что иудеи – их братья: «Идумеи не щадили никого: кровожадные по своей натуре, ожесточенные еще тем, что им пришлось перенести от грозы, они обращали свои мечи против тех, которые их не впустили в город, не делая различия между сопротивлявшимися и молящими о пощаде; многих они пронзили своими мечами в ту минуту, когда те напоминали им об их племенном родстве с ними и просили пощады во имя их общего святилища. Бегство было немыслимо, а на спасение не было надежды: стесненные густыми толпами, они были убиты целыми группами; загнанные по большей части в такие места, откуда не было выхода, пораженные неприятельскими ударами, они в беспомощности своей сами бросились вниз в город и таким образом добровольно подвергли себя, как мне кажется, еще более ужасной смерти, чем та, от которой они бежали. Весь наружный храм утопал в крови, и наступившее утро осветило восемь тысяч пятьсот трупов.

Но ярость идумеев все еще не унималась. Они обратились теперь против города, грабили целые дома и убивали всех, попадавшихся им на пути. Продолжать дальше травлю простого народа казалось им напрасной тратой времени; зато они старались отыскивать перво­священников и толпами предпринимали охоту на них. Последние были вскоре схвачены и тут же умерщвлены. Став над трупами убитых, они потешались над попечениями Анана о народе, так равно и над речью Йеошуа, произнесенной им со стены. Так далеко зашли они в своем злодействе, что бросили тела первосвященников непогребенными, между тем как иудеи так строго чтят погребение мертвых, что даже приговоренных к распятию они до заката солнца снимают и хоронят» (Иудейская война, IV, 5:1-2).

Так отношения Идумеи и Иудеи, эдомитян и евреев, Эдома и Израиля, Эсава и Яакова прошли путь от братства к холодности, от соперничества к войне, от поцелуев к убийствам. Впоследствии идумеи, потеряв национальную независимость и культурную самобытность, растворились среди народов Ближнего Востока и больше евреям не докучали. Но имя «Эдом» по-прежнему звучит в еврейской философии, мистике и фольклоре как пугало, как преду­преждение.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.