[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  ДЕКАБРЬ 2010 ХЕШВАН 5771 – 12(224)

 

Удивительное путешествие рабби Яакова-Ицхака в поисках Золотого Яка

Елена Римон

Жил когда-то в Кракове старый раввин Айзек Екель, которому приснился сон, будто под мостом в Праге зарыт клад. Раввин отправился в Прагу, но не смог подойти к мосту, охранявшемуся солдатами. Их командир заметил почтенного пожилого еврея, кружившего вокруг моста, расспросил его и с улыбкой сказал: «Не следует верить снам. Вот мне, например, каждую ночь снится, что у некоего Айзека в Кракове под печкой зарыт клад. Но не такой же я дурак, чтобы все бросить и отправиться в Краков, где каждый второй Айзек?!» Айзек Екель внимательно выслушал офицера, вернулся домой и у себя под печкой нашел клад.

Хаим Беэр

У этой истории много версий и еще больше толкований. Одно из них – что сокровище своей сущности человек должен искать не где-то вдалеке, но в себе самом. Еще одно – что для того, чтобы найти это сокровище, нужно «все бросить» и начать сначала. Эта история намекает и на то, что человек не в состоянии самостоятельно познать себя, для этого ему нужен кто-то другой, подчас совершенно далекий и чуждый (например, офицер-католик). «Другой» не может сказать мне, кто я, но может, сам того не зная, подсказать мне, где искать. И вот для того, чтобы найти этого «другого», иногда приходится отправляться в далекие путешествия…

Это только одна из множества хасидских историй, искусно вплетенных в ткань романа Хаима Беэра «Туда, куда уходит ветер»[1]. Можно сказать, что она раскрывает читателю принцип построения всей книги, рассказывающей об удивительном путешествии хасидского цадика из Бней-Брака в Тибет. Тибетские мифы и хасидские легенды переплетаются, иногда между ними выявляется некоторое сходство, а чаще – кричащее различие. Но так или иначе, буддизм и иудаизм «остраняют» друг друга.

Остранение оказывается необходимым потому, что хасидизм, согласно Беэру, видится интересным и романтичным лишь на большом пространственно-временном отдалении: только в XIX веке, где-нибудь в Люблине или в Пшисхе, а в XXI-м – исключительно на экзотическом фоне тибетских горных лугов. А вот жизнь современного Бней-Брака описана в кричаще-черных тонах: весь «двор» рабби Яакова-Ицхака отличается полной бездуховностью, корыстолюбием и ханжеством. Особенно много сарказма вложил автор в образ ребецн Гольди. Мало того, что она ненавидит своего мужа, презирает его духовные искания, не занимается детьми и тратит все время и деньги на тряпки и телефонные разговоры с Нью-Йорком, – на последних страницах романа выясняется, что гранд-дама хасидского «двора» еще и промышляет контрабандой. Одним словом, Бней-Брак изображен в лучших традициях еврейской антиклерикальной сатиры XIX века. Не случайно на первой странице романа красуется посвящение «дедушке Шолому Абрамовичу», известному также под псевдонимом Менделе Мойхер-Сфорим. Читая книгу Беэра, нельзя не вспомнить «Путешествие Вениамина Третьего» – маленький роман Менделе, который часто называют «еврейским Дон Кихотом».

Еще одно имя, которое часто вспоминается при чтении романа Беэра, хотя оно ни разу не названо, – Агнон, в особенности его хасидские рассказы и роман «Сретение невесты». Однако «Туда, куда уходит ветер» никак нельзя назвать стилизацией под Агнона. Скорее уж это стилизация подо все сразу – искусный, мастерски сработанный компот из хасидизма, буддизма, туристских путеводителей по Тибету, просветительских антихасидских карикатур и трогательных женских романов. Мартин Бубер и Менделе, Агнон и Даниэла Стил, Серафим Саровский и Николай Пржевальский в одном флаконе… да, роман Беэра просто обречен на популярность среди энтузиастов нью-эйджа.

Но есть еще один жанровый источник, объединяющий весь этот разнородный материал, – европейский роман воспитания и путешествия (тот же «Дон Кихот», «Мертвые души», «Вильгельм Мейстер», книги Гессе).

В один прекрасный день, незадолго до Рош а-Шана, рабби из Бней-Брака исчезает из дома и обнаруживается в Тибете в престранной компании: ортодоксальный миллиардер из Антверпена, лучший в мире гид по Тибету из Амстердама и женщина-зоолог из Оксфорда. Каким ветром его занесло в Тибет? Мотивировка этого необыкновенного путешествия – наиболее интересная и удачная часть романа. Дело в том, что на протяжении целого года рабби Яаков-Ицхак видит во сне огромное и прекрасное животное, похожее на быка, но с длинной золотой шерстью. На лбу у него начертаны знаки, похожие на еврейские буквы «йуд» и «куф». Рабби догадывается, что «йуд» и «куф» – это первая и последняя буквы его собственного имени, а также начальные буквы прозвища «а-Йеуди а-Кадош», Святой Еврей, как прозвали цадика Яакова-Ицхака из Пшисхи, друга и противника Провидца из Люблина, которого тоже звали Яаков-Ицхак. К ним обоим возводит свою родословную герой романа.

Но возможно ли, чтобы Святой Еврей перевоплотился в быка? Ведь если его душа претерпевает «гильгуль» на земле в образе животного, это означает, что он не был совершенным праведником. Может быть, таков «тикун», предназначенный ему за противостояние с Провидцем из Люблина, не закончившееся при их жизни и продолжающееся в высших мирах? А может, золотое животное из сна – не просто бык, а тот самый Дикий Бык Бегемот из талмудической агады, который должен в конце времен сразиться с морским чудовищем Левиафаном? И нельзя ли отождествить с Левиафаном самого Провидца? Святой Еврей, как известно, скончался в возрасте 48 лет, и ровно 48 лет исполняется герою романа к тому времени, когда он начинает видеть сны о золотом быке.

Постепенно рабби Яаков-Ицхак утверждается в мысли, что сны призывают его завершить «тикун» Святого Еврея и свой собственный. Он должен найти золотого быка. Тщательно законспирированные поиски в дебрях библиотек и Интернета приводят героя к разгадке: «йуд» и «куф» – это «як». Но в его сны является не простой як, которого нетрудно увидеть в европейских зоопарках и тибетских деревнях, а гигантский Золотой Як, дикий предок современных прирученных яков, редчайшая, почти совершенно исчезнувшая порода, отдельные экземпляры которой сохранились только в недоступных горных районах Тибета. За последние сто лет этих животных удалось увидеть лишь немногим. Среди них – Пржевальский, в рукописном дневнике которого рабби Яаков-Ицхак находит рисунок Золотого Яка. На рисунке хорошо видны еврейские буквы «йуд» и «куф» на лбу животного.

Теперь раввин из Бней-Брака знает, что он на верном пути, и отправляется в Тибет, чтобы найти там Святого Яка, воплощение его предка и его самого. Преданный ему бельгийский торговец бриллиантами в глубокой тайне организует экспедицию, продумывая мельчайшие детали кашрута и субботнего отдыха в таком непростом месте, как Тибет. Вначале все идет в соответствии с планом, но… По ходу развития сюжета искатель оказывается виновником трагедии, которой завершается его поиск.

В центре романа – сложная фигура современного хасидского мудреца. Он мистик, читающий в сердцах и внушающий благоговение людям и животным. Но он же – обыкновенный человек, которому не чужды человеческие слабости. В поисках Святого Яка герой находит свою любовь – очаровательную ученую даму Селену Бернард, эксперта по тибетской фауне. Селена к тому же оказывается еврейкой по матери, да еще и прапраправнучкой доктора Бернарда из Петрокова – того самого просвещенного врача, который лечил Провидца из Люблина и так увлекся хасидизмом, что даже подумывал завести собственный «двор». Будучи интеллигентной женщиной, Селена интересуется антропологией и историей религии, в том числе хасидизмом в изложении Мартина Бубера. В детстве у нее была русская няня, у которой висела икона с изображением Серафима Саровского. Рабби Яаков-Ицхак напоминает Селене эту икону, она с самого начала понимает, что раввин из Бней-Брака – святой, и ее чистую, светлую любовь к этому удивительному человеку не омрачает тот факт, что он женат и имеет троих сыновей.

Ну конечно, в жизни все бывает. Самый благочестивый человек – всего лишь человек. Бывает и так, что религиозный еврей, будучи несчастлив в браке, способен потерять голову и увлечься незамужней женщиной. Однако в таком случае, если только речь не идет о законченном лицемере, он хотя бы должен попросить свою избранницу омыться в микве (реки, озера и родники в тибетских главах романа представлены в изобилии). Но герой Беэра, вроде бы человек искренний, почему-то пренебрегает этим алахическим требованием.

Возможно, любовь могла бы дать рабби Яакову-Ицхаку возможность обрести себя и начать новую жизнь, а Селене указала бы путь к ее корням. Однако некошерный роман с Селеной совершенно вытесняет из мыслей рабби его главную задачу – встречу со святым предком, и на решающее свидание с яком он приходит нечистым. В полном одиночестве поднимается он на гору, спутники лишь издали наблюдают за его восхождением. У них на глазах рабби Яаков-Ицхак возносится к небесам на сияющем Золотом Яке – и падает на землю, не достигнув облаков. Автор не разъясняет, в чем причина его падения, но можно догадаться, что ошибка, которую совершил рабби, не дала ему завершить процесс очищения и исправления себя самого и своего предка, Святого Еврея. Любовный роман пришел в противоречие с мистическим «тикуном».

После долгих поисков верная Селена находит своего друга в дремучем лесу на крутом горном склоне, распростертым на земле без сознания. Она оказывает несчастному первую помощь, спутники немедленно эвакуируют его в Лхасу, а затем в лучшие больницы Пекина и Тель-Авива. Но усилия друзей и врачей тщетны: через некоторое время, в Суккот, рабби Яаков-Ицхак умирает, не приходя в сознание.

Тем временем негодяйка Гольди взламывает его потайной кабинет, обыскивает ящики стола и компьютер, находит обрывки дневниковых записей о сновидениях, фотографии и карты Тибета. Все это используется для грандиозной пиар-кампании, в ходе которой вокруг образа покойного мистика создается ореол святости и ткутся мифы, весьма перспективные для «раскрутки» хасидского «двора» под руководством избранного вдовой наследника, самого бездарного из сыновей Яакова-Ицхака. Нечего и говорить, что эти мифы не имеют ничего общего с подлинной историей путешествия рабби в Тибет.

Но на последних страницах романа (как у Веласкеса в «Менинах» – ближе к рамке) появляется некий университетский профессор и писатель, сам Хаим Бээр собственной персоной. Он случайно встречается с Селеной у дверей книжного магазина в Бней-Браке, помогает ей найти могилу возлюбленного и обещает написать всю правду об оступившемся праведнике. Правду, которая будет не житием, а вымыслом, то есть романом.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 



[1]     Хаим Беэр. Эль а-маком ше а-руах голех. Тель-Авив, 2010. Возможно, в названии романа отдаленная реминисценция из Коелет (Екклесиаста): «Идет к югу, и к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя».