[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  ЯНВАРЬ 2011 ТЕВЕТ 5771 – 1(225)

 

Пол Шапиро: «В России просто обязаны изучать Холокост»

Беседу ведет Станислав Будницкий

Пол Шапиро, директор исследовательского центра при Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне, недавно приезжал в Москву в рамках зарождающегося сотрудничества с историческим факультетом Государственного университета – Высшей школы экономики. Д-р Шапиро прочел открытую лекцию «Холокост на территории СССР: Почему? Что? Как?», а на следующий день познакомился с первым набором студентов факультета.

– Ваша деятельность до того, как вы возглавили центр, была как-то связана с темой Холокоста?

– Я занимался политической историей – изучал страны Восточной Европы, специализируясь на коммунистических режимах. Когда занимаешься изучением этой части света, занимаешься изучением тех мест, где проживала большая часть европейского еврейства. Рано или поздно это неминуемо приводит к контакту с темой Холокоста.

Много лет я проработал в Информационном агентстве США, занимаясь программами культурного и образовательного обмена – например, программой «Фулбрайт», а также был редактором научного журнала «Проблемы коммунизма». Журнал рассматривал политические, экономические и исторические аспекты жизни коммунистических стран. Была там и еврейская тема.

В 1970-х годах правительство США начало преследовать деятелей геноцида, нелегально обосновавшихся в стране. Моя докторская диссертация была посвящена правым политическим партиям Румынии и их связям с нацистами. Американское правосудие искало, среди прочих, как раз человека, ответственного за погром в Бухаресте в 1941 году. Уже в США он стал священником. Министерство юстиции попросило меня заняться этим человеком. В процессе исследования я видел множество закрытых архивов – мне они были доступны лишь потому, что я работал в рамках межправительственного соглашения.

Когда создавался Музей Холокоста, при нем хотели создать архив. Я в то время работал в другом месте, но большую часть года посвящал сбору архивных документов – летал в Румынию, Чехословакию, Украину; это было в конце 1980-х годов. В какой-то момент мои дети сказали мне: «Знаешь, папа, ты занимаешься этим одиннадцать месяцев в году, из них всего три-четыре недели – для Музея Холокоста. Но все время говоришь только об этих трех-четырех неделях. Может, тебе стоит пойти туда работать?»

Музей как раз объявил, что создает исследовательский центр. Сотрудники музея были типичными музейными сотрудниками, не сотрудниками научного учреждения. Были собраны материалы, с которыми могли бы работать ученые, но не было исследовательских программ. Подталкиваемый своими детьми и некоторыми коллегами, я взялся за создание центра.

Дело в том, что в первые пятьдесят лет после Холокоста преподаванием этой темы занимались, в основном, оставшиеся в живых узники. К середине 1990-х годов встал естественный вопрос: кто будет заниматься преподаванием в будущем? И наш центр был призван обеспечить преемственность поколений в изучении и преподавании Холокоста.

Работа над созданием центра шла в 1998–2000 годах. Мне по-прежнему кажется невероятным, что всего за десятилетие мы нашли финансирование для целого ряда программ, год за годом публикуются очень важные книги, исследователи получают докторские степени и устраиваются на хорошие должности, а центр стал лидером в исследовании темы Холокоста.

– Что привело вас в Москву на этот раз?

– Холокост был международным явлением, и его изучение должно носить международный характер. Последние годы мы посвятили работе над тем, чтобы Холокост достойно преподавался и исследовался не только в американских университетах, но и во многих странах мира. Эта тема не просто важна, она должна быть важна для России и других стран бывшего СССР. В Холокосте видны худшие и лучшие человеческие черты – это делает тему вечно актуальной и не только еврейской, но универсальной.

Наш музей – государственная структура, созданная потому, что американское правительство считает: каждый американец должен знать что-то о Холокосте. Россия – страна, где история играет важную роль, но где тема Холокоста была отодвинута на второй план. И это несмотря на то, что Советская армия освободила все лагеря смерти. (Американские студенты этого не знают – они убеждены, что освободителями были американцы.) А также несмотря на то, что три из шести миллионов жертв проживали на территории Советского Союза. И наконец, несмотря на то, что ни одна страна в мире не заплатила столь высокую цену за победу над Гитлером. Я мог бы привести еще пятьдесят аргументов в пользу того, что в России просто обязаны активно и тщательно изучать Холокост.

– Одна из официально заявленных целей музея состоит в «предотвращении геноцида». Между тем за шестьдесят пять лет, прошедших с окончания второй мировой войны, мы видели немало проявлений геноцида – Камбоджа, Босния, Руанда, Судан. Кто-то скажет: в чем смысл изучения, если это ничего не меняет? Что вы ответите на это?

– Возможности и потенциал для совершения геноцида – часть человеческой природы. Любой человек может стать убийцей при определенных обстоятельствах. Любой может стать жертвой. Большинство людей принимают роль очевидцев. Они говорят: «Если это напрямую меня не касается, я не стану вмешиваться». Именно бездействие очевидцев позволяет действовать убийце. Но в каждом есть и потенциал для совершения хороших поступков. Преподавание истории Холокоста показывает все потенциальные варианты действий человека, и если оно проводится эффективно, то, хочется верить, это вдохновляет человека на правильное поведение. Повторю, геноцид – часть человеческой природы, он никуда не исчезнет. Но мы можем сделать людей более чувствительными к этой проблеме, донести до них мысль о том, как важно не быть безмолвными свидетелями. Мы можем помочь дипломатам, военным и политикам распознать геноцид на ранних стадиях, вы­явить первичные симптомы, схожие для любого геноцида.

Сегодня во многих частях света можно наблюдать резкие антисемитские выступления, а иногда и действия. Многие думали, что после Холокоста такого не может быть, но очевидно, что это никуда не уходит. Изучая Холокост, быстро понимаешь, что антисемитизм приводит к плачевным результатам не только для евреев, но и для всех остальных. Взять Советский Союз: 27 миллионов погибших во второй мировой войне. Двадцать из них – мирные жители. Три из 20 – евреи. Ненависть, насилие и безразличие к насилию, которое изначально было направлено на евреев, привели к гибели миллионов. История Холокоста отчетливо показывает: как только антисемитизм становится приемлемым, риску подвергаются не только евреи, но население в целом.

Холокост был прекрасно документирован – убийцами, выжившими, правительствами, которые после его окончания начали судить виновных. Сейчас документы этих процессов стали доступны. Есть люди, отрицающие Холокост. Они делают это не из любви к людям, а из ненависти. Все собранные документы-доказательства служат главным оружием в борьбе против таких отрицателей, а значит, в борьбе против ненависти в обществе.

– В США «Дневник Анны Франк» проходят в средней школе. Не слишком ли это рано? Как воспитать в человеке толерантность, не отпугнув его?

– Разумеется, мы не призываем маленьких детей погружаться в самые страшные страницы истории Холокоста. В нашей постоянной экспозиции некоторые части отгорожены занавеской, так что человек может сам выбирать, смотреть это или нет. Мы также не рекомендуем посещать музей детям до 12 лет. Зато у нас есть специальная экспозиция для детей. Что же касается воспитания толерантности в целом, этому нужно учиться, прежде всего, дома, до школы. Мой отец был бедным еврейским иммигрантом и рос в городе, где было мало евреев. Он спрашивал свою мать, почему их семья ходит в синагогу в субботу, а семья ирландских соседей – в церковь в воскресенье. Значит ли это, что соседи – плохие люди? Мать отвечала: «В каждой нации есть хорошие люди, и наша соседка одна из них. Если мы попадем в рай, то обязательно там с ней встретимся. Так что просто будь хорошим соседом». Конечно, это задача школ, музеев вроде нашего, но в не меньшей степени это задача семьи. Можно ли начать слишком рано? Нет, нельзя. Люди часто спрашивают меня, когда начался Холокост. Тогда, когда первому еврейскому ребенку запретили ходить в школу вместе с его нееврейскими друзьями и соседями.

– Какую художественную книгу на тему Холокоста вы бы порекомендовали к прочтению?

– Очень сложно выбрать, существует столько замечательной литературы по Холокосту. Я  бы порекомендовал «Ночь» Визеля, так как она была написана по свежим следам. Вообще, я предпочитаю произведения, основанные на фактах. Приведу пример книги не художественной, но и не научной – «Потерянные: поиск шести из шести миллионов» Дэниела Мендельсона. Он занялся исследованием истории своей семьи: объездил много стран, повстречал много людей, везде искал правду. Это очень сильная книга, она начинается с простой мысли: «Я ничего не знаю о своей семье, кроме истории отца и матери». Это приключенческое произведение, но в то же время не художественное. Мы все хотим знать собственную историю.

– Расскажите, пожалуйста, о правительственных наградах, которые вы получили.

– Я получил две награды от правительств. Первую – от румынского правительства. Откровенно говоря, до 2004–2005 годов эта страна фактически отрицала Холокост на официальном уровне. Я участвовал в комиссии, которая дала ряд рекомендаций правительству по преподаванию, увековечиванию памяти и исследованию Холокоста в Румынии. Руководство страны прислушалось к нашим рекомендациям: например, они спонсируют исследовательский центр и создали первый памятник жертвам Холокоста. Награда была за участие в этой попытке донести правду.

Вторая была получена от правительства Германии в мае этого года. Во-первых, за со­здание центра по изучению Холокоста, что для Германии очень важно, где бы ни находилось это учреждение. Во-вторых, за возможность для молодых ученых, особенно немецких, участвовать в жизни нашего центра. Это правильный подход: если Германия когда-либо перестанет обращать внимание на изучение Холокоста, значит, наша миссия провалилась. Третья причина связана с моей ролью в открытии архивных материалов – всего более сотни миллионов документов: о концентрационных лагерях, депортациях, трудовых лагерях, перемещенных пленных. Эти документы касаются судеб 17 миллионов человек, и их открытию в Германии чинили препоны. Когда посол Германии в США презентовал награду, он сказал: «У нас есть обязательства перед историей. В частности, чтобы все документы были открыты и доступны для преподавания этой темы. Чтобы выжившие могли узнать, что случилось с их родственниками. Время от времени мы забываем об этих обязательствах, и вы напоминаете нам о них». Это было особенно трогательно еще по одной причине. Во время обучения в аспирантуре у меня был друг из Германии. Он рассказал мне, как после войны ездил в международный скаутский лагерь во Франции, где в немецких детей и подростков бросали мусор, плевали – просто потому, что они немцы. Это лишний раз убедило меня, что ненависть к любой группе людей неприемлема. Во время войны мой товарищ был мальчиком и, разумеется, ни в чем не был повинен. Я вижу свою задачу как главы центра ровно в том, чтобы бороться с подобной ненавистью.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.