[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2011 ЭЛУЛ 5771 – 9(233)
День Гослина
Авраам Дэвидсон
На идише «гозлин» означает вора или жулика, почти то же самое, что «гонев»[1]. Иное дело — гослин через «с». Гослины шныряют и мелькают тут и там, тащат все, что плохо лежит, и донимают благочестивых людей в жаркие дни. Гослины плавают в пыльных зеркалах, дожидаясь подходящего момента, чтобы выскочить из трещинки и красть, жульничать и безобразничать. Иногда их можно заметить боковым зрением. Они маячат у нас за спиной, когда мы оказываемся в одиночестве.
Дж. Данн
Вне всякого сомнения, это был день гослина. То есть гослинские безобразия, конечно, могут случиться в любой день. Но этот день был Днем гослина. Начиная с часа, когда, выражаясь образно, осел ревет в стойле, хотя тут вместо осла был кот, получавший на крыше свою порцию наслаждения. С часа, когда петух издает первый крик, — хотя вместо петуха здесь был мусорщик, гремевший ящиком. В общем, очень рано Фароли понял, что впереди — день гослина. Ночь? Ладно, пусть ночь. «Был вечер, и было утро: день один». Так или нет?
В пронзительном вопле с крыши Фароли распознал нечто новое, особое, а не просто обычное кошачье выражение болезненного удовольствия. В брани, перемежавшей грохот, было нечто большее, чем просто грубая ругань мусорщиков, ковырявшихся в яичной скорлупе, апельсиновой кожуре и кофейной гуще. Фароли вздохнул. Его жена и ребенок еще спали. Он увидел набегающий свет фар, сел, дотянулся до стакана и блюдца, смочил ногти и забормотал первые молитвы, сосредоточившись на духовном стремлении к Единому. Но он знал — знал! — в воздухе витало нечто горячее и липкое, что-то смутно мелькало в пыльных углах зеркал и окон, какая-то напряженность: тут рывок, там скачок.
Нехорошо. Нехорошо.
Короче говоря, день гослина.
Фароли решил узнать мнение эксперта и пошел в Кроун-Хайтс посоветоваться с каббалистом Каплановичем.
Ребецн Капланович была у плиты, она мешала суп огромной ложкой. При виде Фароли женщина показала белым локтем в сторону внутренней комнаты. Там сидел мудрец, великий, учитель наших учителей. Его голову покрывала бобровая шапка, на ногах сияли начищенные туфли. Одежда между шапкой и туфлями отличалась чистотой и опрятностью, как то подобает искателю мудрости. Он обменялся с Фароли рукопожатием, они поприветствовали друг друга и произнесли благословение Всевышнего. Каббалист отодвинул несколько листков бумаги, исписанных четким почерком.
— Уже здесь, — сказал каббалист. — Я прочел все по нескольку раз. «Нью-Йорк таймс», «Морген джорнэл», «ДоуДжонс», «Даф йоми»[2], ваше имя, прогноз погоды, псалом дня. Все пошло в дело, нумерология, аналогия, гематрия, аллегория, анаграмма, процессия и прецессия. Так. Так.
— Разумеется, сегодня, как и всегда, мы обязаны ожидать прихода Мессии. Ожидать? Поджидать? Сегодня? Не сегодня. Сегодня он не придет. Обсуждение атмосферных изменений или изменения атмосферных обсуждений, неплохо. Неплохо! Вам предложат хороший дешевый кондиционер, подумайте об этом. Прочтите семь глав псалмов между дневной и вечерней молитвой. Один раз достаточно. На углу возле киоска бейгеле[3] стоит старая женщина, она собирает пожертвования на приданое для девушек-сирот в Иерусалиме. Деньги она никуда не посылает, но это ее грех и к вашим не имеет отношения, так что вы дайте ей восемнадцать центов, это очень благоприятное число. У нее сахарный диабет, а дочь на прошлой неделе родила слабоумного младенца от чернокожего. Что у нас еще?
Они просмотрели колонку знаков.
— Ага. Угу. Если вам выпадет шанс купить дом, не покупайте. Власти отберут дом для строительства скоростной дороги — и куда они все торопятся? У человека всего две ноги, но он считает нужным иметь три машины, а еще — где ж я это записал? А, вот… Весь район скоро изменится, и если вы останетесь, то погибнете через три года и два месяца или три месяца и два года, в зависимости от того, какую систему гематрии мы используем в расчетах. Скажите зятю, что ему пора женить сыновей, иначе они будут ходить в кино, смотреть телевизор и лапать девушек. Они не смогут сохранять нужный настрой для вечерних молитв и не будут читать защитные псалмы, выбранные правнуком Бааль-Шем-Това[4]. И к чему это приведет? Ночные поллюции, если не хуже. Как учат нас мудрые книги: «Восемнадцатилетний возраст — для свадебного балдахина и исполнения добрых дел», а?
Фароли прочистил горло.
— Вас еще что-то беспокоит, — сказал каббалист. — Говорите. Говорите.
Фароли поведал о своих опасениях насчет гослинов. Капланович вскрикнул и ударил кулаком по столу.
— Гослины! Вы хотите поговорить о гослинах? Уже миновал час, когда можно читать Шма[5], и я совершенно не думал об этом, когда собирался сделать амулет...
Он раздраженно прищелкнул языком.
— По-вашему, я всезнающий? Почему вы не предупредили меня о своем приходе? Человек идет по улице, ожидая найти...
Но его удалось быстро успокоить и смягчить. Ведь кто может считаться сильным? Тот, кто контролирует собственные страсти.
И наконец-то Фароли рассказал каббалисту о последних проявлениях гослинства. Капланович вежливо слушал, но не выказывал ни согласия с мнением гостя, ни интереса к нему.
— Покажите мне симоним[6], — пробормотал он. — Один теряет предмет, другой его находит, так пусть предъявляющий права придет и покажет симоним. Пусть покажет, что знает предмет и докажет свои права на владение.
Это было всего лишь вежливое бурчание, и Фароли знал, что собеседник знает, что они оба знают.
...На Лексингтон чернявый гослин выскользнул из осколков зеркала в заброшенном ночном клубе и стянул кошелек у молодой женщины, выходившей из притона. На Бэй-Ридж другой гослин, бледно-розовый блондин, украл кошелек у пожилой женщины, стоявшей перед Евангелической лютеранской церковью Суоми. Оба гослина мерцали, хихикали и быстро исчезали.
Третий гослин материализовался в Тоттенвилле, в спальне честной молодой дамы, все еще дремавшей в своей постели, ровно за секунду до появления ее мужа, вернувшегося после ночной смены. Гослин издал крик и выскочил в окно, прихватив рубашку. Естественно, муж ей не поверил — а вы бы поверили?
Еще два гослина появились на опасной границе Итальянского Гарлема. Они задержались ровно настолько, сколько нужно, чтобы крикнуть: «Ублюдочный макаронник!» и «Проклятый ниггер!» — и осмотреться вокруг погослински. Гослины-таксисты обрушили град проклятий на беременную женщину, попытавшуюся перейти улицу по пешеходному переходу.
Воздух становился грязнее, плотнее, жарче, жирнее, и гослины, чуя это издалека, выскакивали, прорываясь через энергетическую завесу, чтобы ябедничать, изводить, шандарахать, уродовать, нагружать, толкать, сбивать с толку, ставить подножки, — а потом резво срывались обратно в свою Гослинию…
Во время разговора каббалист постепенно разошелся и бурно рисовал в воздухе круги сжатым кулаком с отставленным большим пальцем, указывавшим вниз.
— ...они принимают форму человека и обретают человеческие страсти, — цитировал он.
— Вы говорите о вещах, известных каждому школьнику, — протестовал Фароли. — Но из какого именно надмирного пространства они приходят? И почему все чаще, и чаще, и чаще? И еще чаще, и еще чаще?!
Поморщившись, каббалист отмахнулся. Он сказал:
— Если Йесод исчезнет, может ли остаться Ход? Если нет Малхута, может ли быть Кетер? Таким образом некто отбрасывает всю конфигурацию Адама Кадмона, Древа Жизни и Ветхости Дней. Люди занимаются кораблями сами, словно забыли, что стало с Разрушением Сосудов, Осколками, Черепками, Обломками, которые до сих пор беспокоят нас, досаждают нам и мешают...[7] Они глядят в бездну и говорят: «высоко», они глядят на Небеса и говорят: «низко». И не только это! И не только это! Но вот самая простая из шестисот тринадцати заповедей: поставьте ограду на крыше, чтобы никто не упал и не убился. Что может быть проще? Но разве они сделают это? Куда там! Только три недели назад пуэрториканский мальчик упал с крыши жилого дома, тут, поблизости! Умер, сгинул! Это все равно что говорить со стеной. Скажите им об Этике, скажите об Экуменическом диалоге, скажите о Братстве, скажите о другой чепухе, и они будут слушать. Но скажите им, что вот тут в Торе буквально написано: надо поставить ограду на крыше, дабы не допустить кровопролития, — они не услышат. Не будут слушать, не поймут. Они не знают, что такое Тора, Текст, ограда, крыша, они не знают ничего...
Каббалист замолк. Неожиданно он показался Фароли очень уставшим.
— Приходите завтра, — сказал Капланович. — Я сделаю для вас амулет против гослинов.
Фароли вздохнул и встал.
— А для других вы завтра сделаете амулеты против гослинов?
— Не надо обвинять крысу. Обвиняйте крысиную нору, — ответил каббалист, не поднимая взгляда.
На улице Фароли заметил мальчика в бело-зеленой ермолке, спутанные цицит[8] торчали из-под рубашки и болтались поверх штанов. «Попробую-ка я погадать, — подумал он. — Может, смогу получить какой-нибудь намек...»
— Юноша, какой текст вы изучали сегодня в школе? — спросил Фароли вслух.
Мальчик перестал теребить завитые пейсы и спокойно взглянул зелеными глазами на Фароли.
— Три вещи уводят человека из этого мира, — ответил он. — Выпивка в утренние часы, дремота в дневные часы и усаживание девушки в винную бочку для выяснения, девственница ли она.
Фароли прищелкнул языком и рассеянно пошарил по карманам, разыскивая платок, чтобы вытереть внезапно вспотевшее лицо.
— Вы смешали несколько текстов, — сказал он мальчику.
Мальчик поднял брови, поджал губы и выпятил нижнюю челюсть.
— О, конечно. Вы задаете мне вопрос, затем вы же даете мне ответ? Откуда вам знать, что я смешал несколько текстов? Может быть, я процитировал текст, который вы еще не встречали. Разве вы — Виленский гаон?
— Ах ты, бесстыдник... посмотри, все твои цицит спутались! — сказал Фароли с некоторым смущением, указывая на веревочки, проходившие через одно отверстие в брючном ремне... Вдруг его охватил ужас. Он понял... он знал... знал... знал... как человек, почувствовавший, что холодильник через полсекунды прекратит жужжать. — Что...Что это?! Ваши цицит связаны парами?!
Грязно-зеленые глаза разъехались в разные стороны, по-прежнему удерживая взгляд Фароли.
— Слушай, Израиль! — нараспев произнес мальчик. — Г-сподь, Б-г наш, Г-сподь двуединый!
Из горла человека вырвался крик, напоминавший вопль агонизирующего.
— Дуалист! Ересиарх! Сектант! Г... го... гослин!!!
— А ну убери руки от моих портков! — завизжал псевдоребенок и, издав крик почти совершенно правдоподобного ужаса, удрал. Фароли, видя, что люди на улице начинают останавливаться и оглядываться, всплеснул руками и тоже бросился наутек. Гослин, прикинувшийся мальчиком, завывая и брызгая слюной, забежал в пустовавший вестибюль, где лежал призматический осколок оконного стекла, поймал солнечный луч и разложил его на спектр. Гослин стал тонким, как тень, и втянулся в осколок.
Измученный, ослабленный жарой, сгорающий от стыда, охваченный страхом и сомнением ввалился Фароли в свой дом. Жена стояла, поджидая его. Фароли вцепился в дверной косяк, слишком обессилевший, чтобы поднять руку к мезузе[9]. Он ждал, что она вскрикнет, увидев его состояние, но жена молчала. Он открыл рот и услышал, как из его горла вышел сдавленный писк.
— Соломон, — позвала жена.
Он медленно побрел в комнату.
— Соломон, — повторила она. — Соломон, мы пошли в парк, и сперва было очень жарко, а потом мы сели под деревом и стало так прохладно...
— Слушай...
— Я... мне кажется, я заснула... Теперь ты дома, и я могу искупать Хеши. Ты только посмотри на него, Соломон!
Похоже, дела начинали налаживаться. Сдерживая дыхание, Фароли осторожно пошел внутрь. Окна и зеркала были темны и тихи. День гослина подходил к концу.
Жена подготовила ребенка для купания. Фароли повел глазами, зажмурившись от последнего луча угасавшего солнца, и взглянул на своего сына, плоть от плоти своей, своего первенца. Но почему ребенок такой желтый, такой… вот щурится в ответ… с таким коварством...
Фароли услышал свой голос:
— ГОСЛИН!!!
Перевод с английского Михаэля Бородкина
В издательстве «Текст / Книжники» вышел в свет сборник американской еврейской фантастики под названием «Дибук с Мазлтов-IV».
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Гонев (идиш) — вор.
[2]. Ежедневный отрывок Талмуда, буквально: страница дня.
[3]. Бейгеле (идиш) — бублик.
[4]. Исраэль бен Элиэзер Бааль-Шем-Тов (1698–1760) — основатель хасидского движения в иудаизме.
[5]. Шма Исраэль — первые слова самой распространенной еврейской молитвы: «Слушай, Израиль, Б-г наш Г-сподь, Г-сподь един!»
[6]. Симоним (ивр.) — признаки, приметы.
[7]. Йесод, Ход, Малхут, Кетер, Адам Кадмон, Разрушение Сосудов и т. д. — каббалистические термины.
[8]. Цицит (ивр.) — специальные кисти, которые привязываются к четырем концам нательной рубахи — малого талита.
[9]. Мезуза (ивр.) — свиток пергамента, содержащий часть стихов «Шма Исраэль» и помещенный в специальный футляр, который прикрепляется к внешнему косяку двери в еврейском доме.