[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2013 АВ 5773 – 8(256)
Авраам Штернгарц
Воплощение «Ликутей Моаран»
Реувен Гомелер
Брацлавский хасидизм сегодня — одно из самых массовых и популярных течений иудаизма. Tруды рабби Нахмана издаются огромными тиражами, могилу праведника в Умани ежегодно посещают десятки тысяч паломников. Вместе с тем большинство интересующихся Брацлавом обращаются либо к текстам самого рабби Нахмана, либо к книгам и брошюрам современных популяризаторов, поэтому история передачи и развития брацлавской традиции известна достаточно мало.
Небольшой биографический очерк о р. Аврааме Штернгарце (1862–1955), чей йорцайт приходится на 20 элула, возможно, поможет частично заполнить этот пробел.
По хасидским меркам, Авраам Штернгарц родился в очень знатной хасидской семье. Его прадедом был реб Натан Штернгарц (1780–1844), ближайший ученик и преемник легендарного рабби Нахмана из Брацлава (который, в свою очередь, приходился правнуком Бешту, основателю хасидизма). Дедом мальчика был Чигиринский рав — р. Нахман Гольдштейн (1895–1984), выдающийся талмудист, автор подробнейших комментариев к главным трудам рабби Нахмана.
Поскольку Авраам рано лишился отца, Чигиринский рав взял на себя заботу о его воспитании, став его личным учителем. Ежедневно после утренней молитвы дед и внук запирались на веранде, где проводили несколько часов за учебой. Как бы ни был занят р. Гольдштейн, он никогда не прерывал занятий, пока мальчик не выучивал весь дневной урок. В результате к шестнадцати годам Авраам прекрасно знал весь Талмуд, а также «Ликутей Моаран» и другие труды рабби Нахмана[1]. Помимо собственно брацлавской традиции, дед познакомил его с наследием других хасидских дворов, прежде всего Хабада. Благодаря р. Гольдштейну Авраам также удостоился чести познакомиться с другими учениками реб Натана.
В шестнадцать лет Авраам женился и стал зарабатывать на жизнь ремеслом софера. Еще через три года он стал раввином Кременчуга, где в те годы существовала сильная и богатая община с крепкими хасидскими традициями — в 1900 году в городе было тридцать две синагоги и молитвенных дома, действовало несколько ешив, в том числе любавичская[2].
В годы Гражданской войны еврейское население Кременчуга жестоко пострадало от погромов. 4 мая 1919 года в городе бесчинствовали отряды атамана Григорьева (погибло около 150 евреев), а в августе того же года войска Добровольческой армии устроили шестидневный погром, в котором охотно участвовали громилы из числа местных жителей[3]. Тем не менее еврейская религиозная жизнь в городе не угасла.
В 1920-х годах перед лицом Евсекции происходило естественное сближение представителей оставшихся в России хасидов и митнагедов, а также последователей разных хасидских дворов. Поэтому неудивительно, что, согласно сохранившимся свидетельствам, брацлавский хасид р. Штернгарц регулярно проводил для местных хабадников уроки по «Таньи».
В Кременчуге, как уже подчеркивалось, было много любавичских хасидов. Один из них как-то обратился к реб Авроому с вопросом, не мог бы тот дать небольшой урок по Торе. Реб Авроом согласился давать уроки, и в синагоге собралась большая хабадская аудитория. Во время урока по книге «Танья» реб Авроом приводил также соответствующие теме места из других источников и «Ликутей алахот» (брацлавский свод комментариев к некоторым алахот). Хабадников так воодушевил этот урок, что после его окончания один из них подошел к реб Авроому и попросил давать такие уроки регулярно, добавив, что их надобно давать во всех хабадских общинах! Его впечатлили практические выводы и применение хасидского учения в уроке реб Авроома[4].
Семикратный обход синагоги со свитком Торы в конце церемонии праздника Симхат Тора. Синагога брацлавских хасидов в Меа Шеарим в Иерусалиме. 2006 год
В 1920-х годах в СССР началось мощное наступление на еврейскую религию. Не стал исключением и Кременчуг, где в 1923–1929 годах были закрыты 29 синагог. Вынужденный покинуть Кременчуг, р. Штернгарц перебрался в Умань — город, где находилась могила р. Нахмана.
В 1930-х годах Умань оставалась одним из последних островков, где еще теплилась еврейская религиозная жизнь. На Рош а-Шана сюда ежегодно съезжалось несколько десятков хасидов, чтобы принять участие в традиционном кибуце — молитвенном собрании близ могилы р. Нахмана — разумеется, чаще всего нелегально. Правда, в 1934 году власти неожиданно разрешили хасидам официально собраться в Умани, однако это оказалось ловушкой — почти все участники собрания были арестованы органами. В 1936 году была закрыта молельня (клойз), основанная еще реб Натаном Штернгарцем (в ее помещении устроили металлообрабатывающую фабрику). Несмотря на опасности, р. Штернгарц ежегодно проводил Рош а-Шана в Умани, причем не просто участвовал в кибуце, но вел молитву Мусаф и трубил в шофар — почесть, которой он впервые удостоился еще при жизни деда, в возрасте двадцати двух лет.
Значительная часть религиозных деятелей, оставшихся в СССР, была репрессирована во второй половине 1930-х[5]. В Умани были арестованы лидеры местной общины Элияу-Хаим Розен и Леви-Ицхак Бендер (к счастью, отделавшиеся условными сроками). Однако Аврааму Штернгарцу удалось не только избежать репрессий, но и получить разрешение на выезд за границу! В 1936 году он прибыл в Палестину и поселился в Иерусалиме, в Старом городе, где к тому времени сложилась небольшая брацлавская община. Там р. Штернгарц прожил до 1948 года, когда Старый город был захвачен иорданцами, изгнавшими оттуда всех евреев. Брацлавские хасиды обосновались в иерусалимском районе Катамон, откуда незадолго до этого бежали арабские жители.
С первых же дней пребывания на Святой земле р. Штернгарц стал одним из самых авторитетных лидеров местной брацлавской общины. Хасиды называли его «воплощением Ликутей Моаран» — каждый его поступок был связан с тем или иным высказыванием рабби Нахмана.
Как известно, рабби Нахман скептически относился к медицине и не советовал своим последователям обращаться к врачам. Вот уже много лет большинство брацлавских хасидов не следует этим рекомендациям. Однако «воплощение Ликутей Моаран» воспринимал эти слова буквально и до самой смерти ни разу не обратился к услугам медиков. В результате, когда он скончался, ни один иерусалимский врач не согласился выписать свидетельство о смерти, необходимое для организации похорон. Потребовалось личное вмешательство главного раввина Хаима Герцога, глубоко уважавшего р. Штернгарца, чтобы урегулировать необходимые бюрократические формальности[6].
Р. Штернгарц также славился феноменальной памятью: начиная урок, он быстро переходил к смежным предметам, рассуждал о них час или полтора, после чего возвращался к основной теме — и все это по памяти, не заглядывая в книги. Подобные уроки он регулярно проводил вплоть до своей кончины в возрасте девяноста трех лет.
Едва ли не все последующие лидеры брацлавского хасидизма — лидер цфатской общины р. Кениг, глава меронского кибуца р. Бурштейн, р. Михл Дорфман, возглавлявший брацлавскую ешиву в Иерусалиме, и многие другие — считали себя учениками бывшего кременчугского раввина. После смерти р. Авраама ученики подготовили к публикации и издали главные труды р. Штернгарца — комментарии к книгам рабби Нахмана «Товот зихронот» и трактат «Имрот теорот» о смысле паломничества на могилы праведников,
Колоссальный авторитет, которым пользовался р. Штернгарц, позволил ему «продавить» смелое и оригинальное решение мучительной проблемы, с которой столкнулись после войны брацлавские хасиды. Завещав похоронить его в Умани, рабби Нахман говорил: «Приди на мою могилу, зажги свечу, пожертвуй грош на благотворительность, прочти “тикун клали” (“соответствующие псалмы”) — и я за пейсы вытащу тебя из ада, если ты туда попадешь». Поэтому паломничество на могилу р. Нахмана стало важнейшим элементом брацлавской традиции. Обычно в Умань ездили на Рош а-Шана, однако наиболее ревностные хасиды совершали паломничество и в другое время. Однако вскоре после войны Умань была объявлена закрытым городом, и ни один иностранец не мог приехать туда легально[7]. Могила рабби Нахмана стала недоступна для посещения, окончательно и бесповоротно отрезанная железным занавесом. В результате брацлавские хасиды, лишенные важнейшего для них религиозного опыта, оказались в весьма непростой психологической ситуации.
Ар а-Менухот — муниципальное кладбище в Иерусалиме, основано в 1951 году
В этот момент р. Штернгарц предложил неожиданное решение: вместо Умани совершать паломничество на гору Мерон, на могилу рабби Шимона бар Йохая — мудреца II века, которого еврейская традиция считает автором «Зоара». По его словам, эта поездка принесет еврею такую же духовную пользу, как и паломничество в Умань, поэтому те, где живут в Земле Израиля, должны приложить все усилия, чтобы провести Рош а-Шана на могиле рабби Шимона. В результате по инициативе р. Штернгарца хасиды на Новолетие стали собираться на Мероне, где был организован ежегодный кибуц, подобный тому, который в свое время устраивали в Умани.
В первые годы идея р. Штернгарца прозвучала для брацлавских хасидов как гром среди ясного неба. Многие не могли понять, как Мерон может заменить Умань, а могила Шимона бар Йохая — могилу рабби Нахмана. Как признался позднее р. Элазар Кениг, один из ближайших учеников р. Авраама, первое время он и его товарищи ездили на Мерон, руководствуясь принципом эмунат хахамим (безоговорочное доверие знатоку Торы), совершенно не понимая мистического смысла этого паломничества. Даже когда выяснилось, что первые брацлавские хасиды Земли Израиля также проводили Рош а-Шана на могиле Шимона бар Йохая, это убедило далеко не всех. Споры о правомочности кибуца на Мероне продолжались вплоть до падения «железного занавеса», когда посещение могилы рабби Нахмана вновь стало осуществимым. Тем не менее кибуц на Мероне помог многим брацлавским хасидам заполнить духовный вакуум, возникший в связи с невозможностью паломничества в Умань.
Р. Авраам Штернгарц скончался в Иерусалиме в 1955 году 20 элула, и старые брацлавские хасиды ежегодно собираются на кладбище Ар а-Менухот, чтобы помолиться у его могилы. Хасиды диаспоры устраивают в этот день поминальную трапезу, во время которой читают псалмы и отрывки из «Товот зихронот».
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Х. Кремер. Перейти узкий мост. Иерусалим, 2010. С. 434.
[2]. История еврейской общины Кременчуга. http://j-roots.info/index.php?option=com_content&view=article&id=310&Itemid=310.
[3]. См.: Из дневника очевидца П. Дейчмана о погромах в г. Кременчуг //http://scepsis.net/library/id_1873.html; см. также: http://ftp.malorus.org/mnib401Shextman-PogromyDobrovolcheskojArmiji.pdf.
[4]. Б. Бабилуа. Еврейский Кременчуг — седая печаль старинного кладбища // http://toldot.ru/blogs/toldotplus/toldotplus_450.html.
[5]. См.: И. Осипова. Хасиды: «Спасая народ свой…». История хасидского подполья в годы большевистского террора: По материалам отчетов ОГПУ-НКВД-МГБ и следственных дел заключенных. Москва, 2002.
[6]. A. Greenbaum. The Wings of the Sun. Traditional Jewish Healing in Theory and Practice. Глава 16 // http://www.azamra.org/Heal/Wings/16.htm.
[7]. О первых нелегальных поездках в Умань, предпринятых американскими хасидами в начале 1960-х, см.: Gedaliah Fleer. Against All Odds.Иерусалим, 2005.