[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 1999 КИСЛЕВ 5760 — 11 (91)
Кто будет греками?
Яффа Готлиб
Ари, явно взволнованный, нервно комкая свою рукопись, оглядывал подвал, где мы обычно играли, и спрашивал:
— Но кто будет греками?
Все молчали.
— Не я, — заявил потом Бенни и взмахнул своим картонным мечом. — Я — Иегуда Маккавей. Хочу возглавить борьбу против греков, изгнать их из Бейс Амикдоша.
— И не я, — поднял голову Доби, который старательно разрисовывал военный значок. — Я, Матитьягу, отец Маккавеев, не могу быть греками! Все, кто за Гашема, за мной! — воскликнул он.
— Не смотри на меня! — решительно взглянул на Ари Хаим. — Ты сказал, что я должен отыскать кувшинчик с маслом, которое будет гореть в Храме восемь дней. Это значит, что я — еврей! Верно? А не грек! — Он, казалось, почувствовал облегчение от собственных слов.
Остался только Элозар, мой младший брат.
— О, нет! — воскликнул он, когда Ари повернулся к нему. — Не хочу я быть никакими греками! Если я участвую в игре, то буду самим собой — Элозаром неустрашимым, который убил греческого генерала вместе с его слоном. Вот тебе, получай! — кричал он, втыкая свой меч в брюхо воображаемого слона. — Аррр! — продолжал он вопить, падая под тяжестью чудовища.
— Ладно, ладно, — успокоил его Ари. — Я рад, что каждому нравится его роль в пьесе, но если никто не желает быть греками, у нас вообще не будет пьесы. Кто же тогда захочет вступить в наш Мицва-клуб?
Ари оглядел нас всех. Наши лица были непроницаемы. В конце концов, он руководитель и должен знать, как решать проблемы.
— Что скажут люди? — воскликнул Ари. — Просто будут над нами смеяться. Мы то и дело создаем клубы, которые перестают существовать после нескольких собраний. Вы хотите, чтобы и наш Мицва-клуб оказался таким? Мы обязаны сделать этот спектакль, и пройти он должен успешно! Это будет великим началом, если же провалимся — беда!
— А как насчет тебя? — повернулся ко мне полководец Элозар.
— Нет, спасибо, — возразил я. — У меня и без того достаточно дел: костюмы, декорации, подмостки. Этого мало? Ты думаешь, я могу еще быть и греками?
В этот момент мы услышали, как автомобиль въезжает на дорожку.
— Это папа, папа! — закричал мой трехлетний брат Шолом (он смотрел репетицию).
— Может быть, он будет греками? — неуверенно спросил Ари.
Но мы уже все бежали вверх по лестнице. Дверь в дом открылась, и мы увидели моего отца.
— Мистер Розен, — обратился к нему Ари. — Вы не согласитесь быть греками?
— Пожалуйста, папа, — попросил Элозар.
— Пожалуйста, мистер Розен, — поддержали его Бенни, Доби, Хаим, все вместе.
— Что вы имеете в виду? — не понимал отец.
— О, здесь дядя Ошер! — обрадовался Элозар, обнаруживший, что отец не один. — Дядя Ошер, вы согласны быть греками?
Дяде Ошеру к тому времени удалось выбраться из автомобиля. Дядя был очень, как бы это сказать... крупный.
— Это для спектакля, — спешил я объяснить, о чем речь. — Нам нужно, чтобы кто-нибудь сыграл греков, дядя!
— Вы очень подошли бы, если б согласились, — пытался убедить его Ари.
— Вы что — пьесу ставите? — уточнял дядя Ошер, громко смеясь.
— Да, пьесу о Хануке. Это наш первый проект для Мицва-клуба. Но нет никого, кто сыграл бы греков, — обстоятельно рассказал Ари. — Может быть, вы возьметесь?
— Мы репетируем в подвале, — добавил Бенни. — Вы не спуститесь вниз?
— Ну, ладно, по крайней мере, сегодня, — оглушительно согласился дядя Ошер. — Но сначала дайте мне снять пальто.
— Мы будем ждать вас внизу, — сказал Ари, и по его сигналу все с грохотом, как стадо слонов, скатились в подвал.
Дяде Ошеру было нелегко спуститься в подвал. Ему пришлось нагнуться и втянуть живот, чтобы не разбить голову и не застрять между узкими ступеньками. Как бы то ни было, вскоре он предстал перед ребятами.
— Порядок! — загремел он радостно. — В чем же моя роль? Если я — греки, что мне надо говорить и делать?
— Давайте порепетируем место, где вы читаете злой указ против евреев, — предложил Ари. — Может быть, вы подниметесь на табурет?
— Хорошо бы, я мог на него СЕСТЬ, — добродушно заметил дядя Ошер. — Я и без табурета не могу здесь выпрямиться.
Ари вручил дяде Ошеру рукопись.
— Где эти злые указы? — поинтересовался он, переворачивая страницы. — Я их не вижу.
— Они должны быть здесь, — неуверенно сказал Ари.
— О, нет! — забеспокоился Бенни, который переписывал роли для каждого актера. — Я, должно быть, забыл эту страницу.
— Ладно, я скажу вам, что вы должны говорить, — нашел выход Ари. — Во-первых, вы должны заявить, что евреям запрещается соблюдать кошер.
— Евреям запрещается соблюдать кошер! — заревел дядя Ошер.
— Запрещается соблюдать Субботу, — тихо продолжал Ари.
— Евреям запрещается соблюдать Субботу! — гремел дядя Ошер.
— Запрещается учить Тору, — шептал Ари.
— И лучше вам, евреям, не учить Тору! — Голос дяди напоминал пароходную сирену. Он был действительно страшен.
— А я думала, что ваш Мицва-клуб именно для того, чтоб учить Тору, — удивилась моя мама, заглянувшая вниз с лестницы подвала.
— Не волнуйтесь, миссис Розен, это просто часть пьесы, — объяснил ей Ари. — Дядя Ошер, вы приняты, — обрадовал он дядю. — Вы — великий артист. Теперь сцена с дрейдлом!
— Давай, Шолом, ты занят в этой сцене, — распорядился Элозар.
— Он слишком мал! — запротестовал Хаим.
— Что ты хочешь сказать? Дрейдл как раз для малышей, не знаешь, что ли? — настаивал Элозар. — Когда греки застали еврейских детей за изучением Торы, малыши заявили, что они просто играют в дрейдл.
Репетиция продолжалась целый день. Мы с трудом заметили, что и в подвале, и за его окошком уже темно. Наконец дошли до финала. Ни у кого не оставалось сомнений, что спектакль будет великолепным, в первую очередь благодаря дяде Ошеру. Мы даже услышали аплодисменты. Это хлопал мой отец. Никто не видел, как он спустился к нам в подвал.
— Браво! — воскликнул он. — У вас хорошо получается, у всех! Когда представление?
— В Хануку, — заявил Ари. — Правда, мы еще не знаем, где это будет происходить.
— У меня великолепная мысль, — сказал отец. — Не стоит ли мне поговорить с мистером Берманом из Еврейского центра престарелых насчет того, чтобы сыграть пьесу для них?
— Здорово! — закричали мы все.
— Это можно сделать в воскресенье, в Хануку, — размышлял отец.
— Потрясающе! — обрадовался Элозар. — И мы сможем зажечь менору.
— Гигантскую, — стал мечтать Хаим.
— Все придут! — был уверен Ари.
— Подождите минуточку, — засмеялся отец. — Дайте мне сначала договориться об этом.
— Эх! — с огорчением произнес дядя Ошер. — Не хочется мне вас огорчать, но в воскресенье, в Хануку меня здесь не будет. Я должен уехать.
— О, нет! — застонали все. — Кто же будет греками?
Мистер Берман пришел в восторг, увидев нас.
— Все предвкушают интересное представление, — сообщил он нашему режиссеру Ари. — Такой чудесный проект, и, можете не сомневаться, он много значит для этих людей.
Отец одобрительно улыбался. До Хануки оставалась неделя. Наша идея была принята официально. Мицва-клубу предстояло играть великую пьесу о Хануке для всех живущих на территории Центра.
— Очень хороша идея зажечь менору на улице, у нашего дома, — продолжал мистер Берман. — Все уже говорят об этом, приедет телевидение.
— За это мы должны благодарить мистера Розена, — сказал Ари. — Это он все организовал. Нашел плотников, достал доски.
— Мне не очень дали выбирать, что делать, — немного посокрушался отец. — Но моя семья не дала бы мне покоя, если бы я не организовал строительство этой меноры.
— Разрешите показать вам сцену, — снова включился в разговор мистер Берман. — В этом доме красивый зал, и я думаю, вы захотите здесь порепетировать.
Мистер Берман повел нас по коридору. Шли мы туда целую вечность, хотя было это совсем не далеко. Дело в том, что по пути встречалось много старых людей, сидящих в креслах и шезлонгах, а мистер Берман считал нужным представлять нас всем по очереди.
— Мистер Шварц, миссис Левин, миссис Эдельман, мистер Либер! Это ребята из Мицва-клуба (я правильно вас называю?) Они будут играть у нас пьесу о Хануке.
Все улыбались и говорили, что рады познакомиться с нами, смотрели на нас как на героев. Я был смущен. Ари все повторял им, какая честь для нас выступать перед такой публикой и с каким нетерпением мы ждем этого. А они улыбались и улыбались. И, конечно, не догадывались, что у нас еще нет исполнителя роли греков.
— Не волнуйтесь, — сказал Ари. — Наше дело играть. Если Гашем помог Маккавеям найти немного масла, Он поможет нам найти кого-нибудь на роль греков.
— Ты действительно думаешь, что мы кого-нибудь найдем? — шепотом спросил меня Бенни, когда мы входили в зал.
— Может быть, дядя Ошер вернется, — вздохнул я.
— Хотелось бы! — в свою очередь вздохнул Бенни. — Я просто не в состоянии думать об этом.
— Используйте сцену, как вам угодно, — сказал мистер Берман. — Если у вас появятся вопросы, я буду в своем кабинете. И не тревожьтесь, никто не сможет увидеть вашу репетицию. Мы все ждем великой премьеры.
Ну и сцена оказалась! И настоящий занавес, не просто красный бархат перед сценой, а множество занавесей, которые можно было открывать и закрывать для разных сцен. Были еще красные, синие и желтые огни внизу, красные, желтые и синие наверху, и весь потолок в прожекторах для подсветки! Ари показывал актерам, как двигаться и где стоять, откуда входить и куда выходить. Я тоже был занят, измерял сцену и соображал, как расставить декорации.
— Эй! — крикнул кто-то. — Эй, что вы тут делаете? Чем вы занимаетесь на сцене?
Мы обернулись. Перед нами стоял высокий, худой, как древко флага, старик с гривой белых вьющихся волос и небольшой белой бородой. Он смотрел на нас, и борода его от волнения дергалась.
— Кто вы такие и как здесь оказались, кто вам разрешил? — продолжал он нас допрашивать.
— Мы готовим пьесу о Хануке, — отважно выступил Ари. — Нам разрешил здесь находиться мистер Берман. Меня зовут Ари, а это Иегуда Розен. А вы кто такой?
— Покой? — переспросил старик. — Я не нарушаю ничьего покоя! Слишком много людей, которые не дают другим покоя. Вот в чем дело! Нет сейчас по-настоящему серьезных людей.
— Нет, нет, — поправил его Ари. — Я спросил, кто вы?
— Меня зовут Авигдор. Мистер Авигдор. А вы что — затеваете здесь какую-то игру?
— Нет, мы здесь будем ставить пьесу... о Хануке. Никто не намеревается здесь шалить или играть в прятки!
— В порядке? — опять не расслышал мистер Авигдор. — Эта великолепная сцена всегда в порядке! Ее только редко используют.
— Да, — согласились мы, — сцена прекрасная. Мы только хотели посмотреть, как она выглядит, прежде чем нам всем на ней собраться.
— Я вовсе не велел вам убираться! — заверил нас мистер Авигдор. — Почему все приписывают мне то, чего я не говорил, особенно в дни, когда мой слуховой аппарат плохо работает? Что, по-вашему, не в порядке?
— Мы не сказали "не в порядке"! — пытался объяснить Хаим. — У нас у всех роли. И костюмы есть. Есть все, но нам еще нужны греки.
— Треки? Тут не спортивный зал! — Мистер Авигдор стал сердиться.
— Иегуда, как бы я хотел, чтобы дядя Ошер пришел сюда! — простонал Ари.
— Беда? Какая может быть беда? — удивился мистер Авигдор. — Вы только не поцарапайте сцену. Это красивая сцена. И не упадите. Нам только не хватало, чтобы кто-нибудь свалился со сцены.
— Мистер Авигдор! — попытался докричаться до него Бенни. — Вы не понимаете? Если мы не найдем кого-нибудь на роль греков, пьесу нельзя будет поставить!
— О! — обрадовался мистер Авигдор. — Есть роль, которую вы хотите мне предоставить? Что же вы сразу не сказали? Покажите мне эту роль! Я когда-то любил играть в театре. Поэтому я забочусь о сцене. У меня ключи, и я наверняка найду себе подходящий костюм. Я — злодей или хороший человек?
— Плохой, — поспешил сообщить Элозар.
— Хорошо! — согласился мистер Авигдор.
— Нет, пло-хой! — заорал Элозар.
— Это хорошо! — подтвердил мистер Авигдор. — Вам не нужно так кричать, молодой человек. — Мне хорошо удаются роли злодеев. Когда я играл на сцене, если не было роли хорошего человека, я играл плохого. И хорошо играл! Дайте же мне посмотреть роль. Вы хотите, чтобы я был греками? Буду греками! Ха-ха, малыш, Иерушалаим будет нашим, и что тогда станется с твоей религией? Ха-ха!
Мы ушам своим не верили. Он запомнил всю роль за пять минут! Потом выбежал в боковой выход и еще через несколько минут вернулся в своем "костюме": длинный черный плащ, высокая черная шляпа и огромные черные усы, которые на концах завивались.
— Я похож на злодея? — усмехнулся он. — На сцену!
Наконец пришел великий день. Я подготовил сцену, сделал последние поправки к костюмам. Бенни был потрясающим Иегудой Маккавеем. Довид изображал, как был найден маленький кувшин с чистым оливковым маслом, до которого греки не дотрагивались. Элозар с ужасным видом пробивался через сотни греческих воинов, чтобы напасть на генерала, восседающего на страшном слоне. Маленький Шолом превзошел себя, яростно вертясь, изображая дрейдл, ни разу не теряя равновесия.
Но подлинной звездой спектакля оказался мистер Авигдор. Скрежещущим голосом он произносил свои злые декреты, хихикая, как худший из злодеев, каких только можно себе вообразить.
— Играет себя самого! — заметил кто-то из публики. — Всегда жалуется, всегда норовит всеми командовать!
— Вы просто завидуете, вам самому хотелось бы оказаться среди этих милых детей, — съязвила соседка этого человека.
— Помню, как я, бывало, играл на Хануку, — вздохнул еще кто-то.
В конце все хлопали. Мы выходили кланяться. Восторг публики вызвал Шолом, завертевшись по-особому на бис.
В заключение мистер Берман объявил, что настал момент, которого все ждали. Он предложил всем одеться и выйти на улицу — перед домом будет зажжена менора. Мы с Хаимом роздали зрителям свечи. Отец с Бенни обошли всех с факелами и зажгли эти свечи. Было чудесно. Ари и мистер Авигдор с факелами в руках влезли в подъемник — корзину для сбора вишен, ее заранее приготовил мой отец. Мы затаили дыхание, когда корзину подняли до вершины гигантской меноры.
Мистер Авигдор прочел в микрофон благословение. Все сказали "Амен", а те, наверху, зажгли ханукальные фонари. Потом микрофон взял Ари и запел песни Хануки — "А-нейрос а-лолу" и "Маоз цур Иешуоси". Все внизу тоже пели, и у всех были слезы в глазах.
Наконец корзина мягко опустилась на землю, и мы, ребята, возбужденные столпились вокруг. Мы сделали это! Сделали пьесу Хануки! Здесь было много детей, пришедших навестить своих дедушек и прадедушек. Они захотели больше узнать о Мицва-клубе.
Мистер Авигдор смотрел на своих старых и новых смеющихся друзей.
— Хорош я был как греческий злодей? — спрашивал он. — По-настоящему хорош?..
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru