[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2000 ЭЛУЛ 5760 — 9 (101)

 

Большой мастер документального кино

Борис Медовой

В июне текущего года в рамках Кинофестиваля еврейского кино в Берлине был показан полуторачасовой документальный фильм, посвященный 110-летию Соломона Михоэлса. Создал его известный кинопублицист Изя Герштейн, живущий сейчас в Израиле.

Надо сказать, что на международных кинофестивалях документальных фильмов последних десятилетий всегда с особым интересом ожидали приезда Герштейна, этого неутомимого странника с кинокамерой. В Берлине, Оберхаузене, Брюсселе знали, что каждая очередная лента этого мастера — волнующее произведение о подлинной жизни, о самом сокровенном, истинном, необходимом людям. Многие из этих фильмов заслуженно отмечены призами.

Герштейн более сорока лет прожил на Тянь-Шане, в горах Алатау. И когда он появлялся на очередном фестивале, дочерна загорелый, крепкий, сухощавый, вспоминали старинную притчу о мудреце-отшельнике, который, спустившись с гор, говорил каждому, кого встречал на своем пути: «Имеешь сердце». Когда же его спросили, отчего он не говорит о милосердии, о терпении, о преданности, о любви, мудрец отвечал: «Лишь бы не забыли о сердце, остальное приложится... Можем ли мы обратиться к любви, если ей негде пребывать? Станем же твердо на основе сердца и поймем, что без сердца мы — шелуха погибшая».

Вот и Герштейн своим творчеством неутомимо напоминал людям о сердце. На склонах Хан-Тенгри, на берегах Иссык-Куля привыкли к страннику с кинокамерой. Неделями, месяцами жил он вместе с чабанами на пастбище, шагал по горным тропам с геологами и гляциологами, долгими вечерами вел неторопливую беседу со стариками в отдаленных поселках. Кинопленка запечатлевала самое важное, истинное.

Мой рассказ – о зоркости и мудрости художника, наделенного даром видеть шире и глубже других. О мастере, способном не только вникнуть в суть явлений и характеров, но и создать на основе отснятого материала емкое по мысли, по высоте чувств художественное исследование, способное вызвать у зрителя новое, более объемное понимание жизни. Упомяну несколько лент Герштейна, которые невозможно забыть.

«Песня слышится и не слышится». Пронзительно печальная история об утраченных идеалах и судьбах человеческих. В одном селе семьдесят лет назад группа молодых энтузиастов-бедняков создала коммуну – во имя светлого будущего. Своим гимном коммунары избрали песню «Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка». И макет паровоза служил им символом. Осталось лишь несколько коммунаров. Они едут на телеге, которую медленно тащит кляча. Могикане с потухшими глазами. Экскаватор рушит кресты на могилах. Мужичок ворует кирпичи из кладбищенской ограды и складывает в детскую коляску. А сад коммунарский поражен пустоцветом. Жуткое крушение, постигшее честные души.

«Бумеранг». Обращение к совести, к общественному разуму. В фильме запечатлена массовая гибель редчайшей птицы – розового скворца от строительных работ взрывов в горах. Тысячи всплывших рыб, убитых агрессивным вторжением человека в природу. Потоки мазута, стекающего в чистейшие воды уникального озера... Этот фильм – словно отчаянный крик.

«Там, за горами, горизонт». Гляциологи на леднике Энильчек. Конфликт среди восходителей – разное понимание нравственности, товарищества, долга. Кинопублицист не ограничивается рассказом о драматическом противоборстве в горах. Он прослеживает жизнь нескольких героев на протяжении определенного времени. В столкновении различных мировоззрений на экране возникают рельефные психологические портреты, колоритные характеры...

Встревоженное искусство содержит готовность горячо отстаивать идеалы человечности. Вера в эти идеалы придает поэтическому действию силу протеста против пресловутого мещанского «здравого смысла», против обывательского конформизма, а главное, против тотального бездушного администрирования. Эта гражданская тема так или иначе пронизывает все фильмы Герштейна. И не так уж трудно догадаться, почему вызывали номенклатурный гнев и неистовство высокопоставленных аппаратчиков картины Герштейна. Но они отвергали и запрещали, казалось бы, невинные, исполненные высокой поэзии фильмы, герои которых, люди из народа, произносят вроде бы бесхитростные, незамысловатые монологи о жизни, о простых истинах. И это можно понять. Номенклатура при всей своей духовной нищете, генетической тупости все же догадывается: прикосновение к подлинному, ясному, мудрому, высокому для нее чрезвычайно опасно.

Три упомянутые ленты были включены в ретроспекцию фильмов Герштейна в Оберхаузене как наиболее отчетливо выражающие творческое кредо художника и были удостоены премии международного фестиваля.

Изю Герштейна не раз приглашали читать лекции по кинодокументалистике в престижные учебные заведения европейских стран. Свой курс лекций мастер начинал, как правило, с таких слов:

– Наша работа все больше и больше роднится с трудом педагога, психолога, исследователя человеческих душ. Художнику-документалисту нужно всмотреться в человека. Всмотреться в человека – это прежде всего проявить элементарное уважение к нему – объекту съемки. А чтобы это произошло, нужно по-настоящему узнать своего героя. Надо не «изучать» его и не подсматривать за ним, а жить его жизнью, полюбить его, почувствовать своими его заботы и мысли...

 

***

... В нашей стране наступали трудные времена. Киностудии из-за отсутствия финансирования приходили в упадок. Многие выдающиеся кинематографисты лишены были возможности снимать фильмы. Это коснулось и Герштейна. Но он еще несколько лет ожидал, что вот-вот наступит возрождение отечественного кинематографа и он вновь возьмет в руки камеру.

Один за другим уехали в Израиль все три сына Герштейна, уехал и его старший брат. Но Изя не решался на репатриацию. И все же наступил момент, когда стало отчетливо ясно: чуда не произойдет, надо жить там, где сыновья.

Четыре года назад Герштейн получил гражданство Израиля. Он поселился в Хайфе, все было благополучно и в материальном, и в моральном отношениях. Но руки Изи истосковались по кинокамере. Взор его невольно определял окружающее как объект съемки. В голове постоянно рождались сюжеты.

Однако в Израиле не было возможности осуществить эти замыслы. И неожиданный звонок из Соединенных Штатов: Герштейна просят снять ленту, посвященную 110-летию Соломона Михоэлса. Для этого необходимо было встретиться с дочерьми Михоэлса, которые живут в Тель-Авиве.

Изя загорелся этой идеей. Он обратился в созданную олимами народную любительскую студию, ему выделили съемочную, осветительную, звукозаписывающую и монтажную аппаратуру, автомобиль. Мастер работал с упоением. Он провел съемки беседы с дочерьми Михоэлса, а также документального материала. В результате получился впечатляющий полуторачасовой фильм.

А затем кинодокументалист вместе с Наталией Михоэлс-Вовси был приглашен еврейской общиной Балтимора в Соединенные Штаты. В течение двух недель Герштейн побывал во многих городах страны. Его фильм о Михоэлсе пользовался большим успехом в еврейских общинах Америки. Об этом свидетельствуют отклики в местной прессе.

И вот – Берлинский фестиваль еврейского кино, который подтвердил, что 77-летний художник и ныне полон творческих сил, не утратил высокого мастерства. Можно надеяться, что он создаст еще немало талантливых картин.

 

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 E-mail:   lechaim@lechaim.ru