[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2001 ШВАТ 5761 — 2 (106)

 

Жажда жизни

Артем Полин

В ограниченный московский прокат вышел последний фильм классика европейского авторского кино Иштвана Сабо «Вкус солнечного света». Режиссер, получивший мировое признание как автор кинотрилогии «Мефисто», «Полковник Редль» и «Хануссен», позволил себе роскошь снять эпопею о трагедии трех поколений еврейской семьи в Венгрии. Фильм получился болезненно-личным, пронзительным, горьким и оптимистическим одновременно. Судите сами.

Во второй половине XIX века сын местечкового винокура Эммануэль Зонненшайн обосновывается в Будапеште. У него неплохо идут дела, а секрет его успеха – рецепт старинного вина «Солнечный свет», которое хорошо раскупается, что позволяет довольно быстро разбогатеть. Новый XX век благополучный и заметно постаревший Зонненшайн встречает в кругу семьи: жены Розы, сыновей Игнаца и Густава, кузины Валери. Игнацу не позавидуешь: либеральная австро-венгерская монархия позволяет евреям продвигаться по социальной лестнице только до определенной черты. Так, перед ставшим судьей Игнацем возникает проблема с его еврейской фамилией, и вместе с женой Валери они решают ее сменить и выбирают фамилию Шорш, что по-венгерски означает «судьба».

Образы трех представителей семьи Шорш последовательно, в каждом из трех ее поколений воплотил на экране актер-ирландец Ральф Файнс. Ему изумительно удаются тонкие, мятущиеся, противоречивые, надломленные жизнью персонажи (вспомним роли нациста Амана Гета в «Списке Шиндлера» или графа Алмаши в «Английском пациенте»). Однако конформиста Игнаца, – венгра Моисеева закона – убежденного монархиста, Файнс представляет сухим, жестким человеком, и это соответствует замыслу режиссера. Преданный родине, императору и черствый по отношению к собственной семье – жене, кстати не всегда хранящей ему верность, и двум сыновьям – Иштвану и Адаму.

Вторая роль Ральфа Файнса – Адам Шорш, амбициозный, нацеленный на успех любой ценой. Его личность формировалась в 20-е годы, когда у власти в Венгрии стояли националистически настроенные военные. Униженный в детстве сверстниками-антисемитами, Адам серьезно занялся аристократическим видом спорта – фехтованием. Но даже обнаружив большой талант, ассимилированный еврей не может свободно реализовать его в резко антиеврейской атмосфере тогдашней Венгрии. Правда, Адаму Шоршу предлагают вступить в армейский фехтовальный клуб. И что же, что он закрыт для евреев? Если Адам примет христианство...

Окропленный «святой водой», Адам дважды подряд выигрывает чемпионат Венгрии и попадает в состав олимпийской сборной на Игры 1936 года в Берлине. Режиссер показывает, как переполненный нацистами в черной форме зал устраивает овацию победителю – выкресту Адаму Шоршу. Затем мы видим черно-белые кадры, стилизованные под хронику, триумфальной встречи спортсменов-победителей в Будапеште, где Адам выступает с проникновенной речью «истинного патриота» Венгрии. Впрочем, его жена – такая же новообращенная католичка Хана, шутливо замечает: «Адам, когда ты говоришь о патриотизме, в этом есть что-то неестественное».

 

В этой связи вспоминается венгерский поэт Миклош Радноти, порвавший с иудаизмом: «Я не чувствую себя евреем. С еврейской религией у меня ничего общего нет, в формирующую дух силу расы и т.п. я, если и верю, то чуть-чуть, а скорее вообще не верю. Трудно объяснить, и станет еще труднее, когда я добавлю: если есть у меня вообще какая-то связь с религией, то – с католицизмом». Признание Радноти точно передает духовное состояние второго поколения ассимилированных венгерских евреев, к которому принадлежит и Адам Шорш.

Но вот наступает эпоха расового антисемитизма, когда свидетельство о крещении уже не может служить «индульгенцией». Ни олимпийское золото, ни благосклонность военных – ничто не идет в расчет, когда нацисты оккупируют Венгрию, и Адам Шорш с сыном Иваном оказываются в так называемых «рабочих батальонах», которые часто становились передвижными лагерями смерти.

Иштван Сабо не щадит зрителей, показывая убийство Адама Шорша. Венгерские лагерные охранники превращают его в ледяной столб. Камера крупным планом выхватывает глаза обреченного, из которых уходит жизнь, и его помертвевшие, сине-белые губы... Адама убили как еврея, но умер он, сознавая себя не евреем. Последние его слова, прошептанные в лицо палачам: «Я – Адам Шорш, офицер венгерской армии, чемпион Олимпиады». Сцена казни этого героя ассоциативно напоминает полотно «Распятие» нидерландского художника Рогира ван дер Вейдена. И в фильме, и на картине смерть кажется страшным итогом жизни, кипящей страстями, исполненной разочарований.

Сын Адама Иван, уцелевший в Катастрофе, смотрит на мир красивыми печальными глазами Ральфа Файнса, на этот раз сыгравшего исполненного страха, рефлексирующего молодого человека. И все же он одержим жаждой мщения и самоутверждения. Это приводит Ивана в компартию, и он становится сотрудником тайной полиции: проводит обыски, допросы, на митингах исступленно благодарит «товарища Сталина» за возможность жить в социалистической Венгрии.

В начале 1950-х в Венгрии повсюду ищут и «разоблачают» «сионистских шпионов». Генерал госбезопасности шипит в лицо Ивану: «Везде на теплых местах – евреи. Из Аушвица жидов вернулось больше, чем их туда отправили». Следующий кадр: Ивана тошнит в уборной...

Иштван Сабо проводит своих героев через три тоталитарные системы: монархию, нацизм, коммунизм. Любая диктатура покушается на личность, заставляя человека подчиниться чужой воле. Дед и отец Ивана пытались приспособиться, но что из этого вышло? Иван сворачивает с проторенного ими пути: он уходит из полиции, не желая пытать бывших товарищей.

 

Режиссер, показав Ивана Шорша фанатичным коммунистом, затем все же дает своему герою шанс раскаяться и исправить ошибки. В 1956 году это уже зрелая, многое осознавшая личность, активный участник народного антикоммунистического восстания. Но восстание подавлено, и герой отбывает три года в тюрьме. То ли крах прежних идеалов, то ли иррациональная юдофобия коммунистов, но что-то приводит Ивана к мыслям о его происхождении, о корнях рода. И он идет в паспортный стол, где под изумленным взглядом чиновницы говорит, что хочет изменить фамилию Шорш на Зонненшайн.

Рецепт семейного напитка давно утерян, но солнечный свет не исчезнет никогда. Мы не знаем, что дальше ожидает этого героя, но сейчас, счастливый, он остается в Будапеште. За кадром звучит трогательная музыка Мориса Жарра, камера поднимается к голубому небу, с которого на землю льются яркие солнечные лучи. Обретение себя, свободы быть собою – это всегда дело личного выбора, и перспективы, которые за ним стоят, наглядно отражены в этом фильме.

Иштван Сабо снял тяжелый, трудный для неподготовленного зрителя фильм. Пристрастные, очевидно, могут обвинить автора в унгарофобии – настолько несимпатично выглядят в картине этнические венгры: чванливые, грубые, жестокие мужчины, похотливые и лживые женщины. И все же «Вкус солнечного света», пожалуй, самая поэтичная картина Сабо. Несмотря на мрачный исторический фон она оставляет надежду на избавление от кошмаров прошлого, на обретение утраченного достоинства. Думается, что забытый вкус вина семьи Зонненшайн – это вкус свободы и радости бытия.

Как стало известно, Иштван Сабо выдвинут претендентом на премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший режиссер». От всего сердца пожелаем удачи мэтру восточно-европейского кино в тяжелой борьбе с голливудскими мастерами.

 

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 E-mail:   lechaim@lechaim.ru