[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2001 ИЯР 5761 — 5 (109)
Литература или политика?
Книга израильского писателя врача-рентгенолога Идо Нетаньягу «Итамар К.» в переводе скрипача Даниэля Фрадкина включает четыре рассказа и роман, давший название книге.
Ее презентации состоялись в московском Институте развития прессы и библиотеке иностранной литературы. На последней побывал наш корреспондент.
Роман с первых страниц поражает упрощенным языком. Не знаю, как все это выглядит в оригинале: хороший переводчик бережно относится к тексту, к стилю, становясь, по сути, соавтором. Это большое искусство — русская школа перевода давно признана во всем мире. На страницах романа Нетаньягу видна только схема с персонажами, существование которых нужно автору для выражения своих политических взглядов. Упреки критиков заранее отметаются ссылками на засилье политических противников в органах массовой информации и учреждениях культуры родного Израиля, на выбранный жанр гротеска. Не обошлось, конечно, без Кафки. Тень великого писателя была вызвана для поддержки, без которой трудно было бы обойтись.
«Вы не представляете, какое счастье для меня следить за мыслью Творца. Это как искры, вспыхивающие одна за другой, это особое, оригинальное видение!» — обыкновенная неряшливость. И нет в русском языке термина «докторат»: «Очень трудная тема. Если смогу, то разовью ее для моего доктората». Не говорят так сегодня по-русски! Конечно, трудно сохранить язык, живя в другой языковой среде, но с литературного переводчика особый спрос. Цитировать можно бесконечно, и герои, и антигерои не разговаривают, а излагают мысли бедным языком начинающего журналиста. Хороший редактор ни за что не пропустил бы «внезапно нагрянув к нему с внезапной проверкой» даже в жанре гротеска. А вот ценное качество романа: он вполне может сойти за справочник для дилетантов: «Я исполнил только одну пьесу: “Лунный свет” Дебюсси», «Он слушал молодого певца, исполняющего партию Яго из “Отелло” Верди», «Ведь достаточно назвать имена Брехта или Беккета, как немедленно вспоминаются их главные работы: “Матушка Кураж” и “В ожидании Годо”», «Я уже слышу, слышу, как Меламед поет “Летом” Шуберта», «Меламед беседует с Сильвией о “Бедном Петере” Гейне и Шуберта». Поберегу вас и не буду продолжать перечень.
Возможно, врач-писатель своим романом поставил диагноз: «У меня непреодолимое стремление к самовыражению, а вот таланта, увы, нет». Но есть все же кое-что в романе, с чем нельзя не согласиться: «Человеку стоит платить только за его мозги» и «Такой подход отличает большого художника от ремесленника».
Объективности ради дадим слово автору, как будто неуверенному, что кто-нибудь в России прочтет роман, и пространно изложившему на презентации свои взгляды.
Проблематике романа хотел бы уделить больше внимания. Молодой израильтянин Итамар Колер после обучения в США искусству кинематографии возвращается домой, чтобы снять фильм по своему сценарию. Но встречает сопротивление так называемой интеллектуальной элиты, ибо сценарий содержит некоторые элементы, чуждые этим «комиссарам» от культуры. События разворачиваются вокруг противостояния Итамара и системы, угрожающей раздавить его, стремящейся методами общественно-политического давления заставить творческого человека отказаться от своих взглядов.
Я не первый, кто пишет о столкновениях между индивидуумом и его окружением, и, наверняка, не последний. Тема будет существовать, пока живо человеческое общество. Но здесь важны концептуальные подходы авторов, литературные формы выражения конфликта, специфика методов подавления индивидуальных характеров.
Действие моей книги происходит не в России и, конечно, не изображает какой-либо правительственный механизм идеологической диктатуры. Действие происходит в свободной демократической стране, где нет тайной полиции, где не врываются по ночам в дома граждан, где каждый может высказать свое личное мнение без опасения оказаться в тюрьме или сибирской ссылке.
Откуда взялся этот удушающий механизм и существует ли он? Может быть, он плод фантазии? Такой механизм существует помимо моего воображения, и это — не менее жестокая диктатура, чем та, что существует при тоталитарных режимах. Причем, я говорю не только об отсутствии терпимости, когда выражение идей, противоречащих общепринятым, вызывает трезвую критику, когда человек может оказаться в одиночестве, подвергнуться остракизму, осмеянию, унижению. Это особый вопрос, и литература занимается им из поколения в поколение.
Явление, на котором я заостряю внимание в романе, это созданная в Израиле система, поддерживаемая людьми, занимающими практически все позиции в области высшего образования, культуры, искусства и средств массовой информации. Этих людей характеризует единство взглядов, которые иногда меняются под влиянием новых идей, мгновенно усваиваемых всем сообществом, стремление почти силой навязать их всему обществу. Упомянутые круги почти безраздельно властвуют в средствах массовой информации после того, как устранили почти всех, чье мировоззрение противоположно их собственному. Они решают, кому будет дана возможность высказать свое мнение, кого прославить, чья книга будет обсуждаться, а чья подвергнется убийственному замалчиванию, каким идеям – жить. Они определяют интеллектуальную атмосферу для всей страны. Пропуском в этот клуб служит принятие их политической концепции, для Израиля – принятие мировоззрения, основанного на капитулянтстве в его крайней форме во всем, что связано с ослаблением позиций Израиля и минимальными условиями для проживания в государстве, находящемся в конфликте с арабами. Я вовсе не имею в виду какого-либо диктатора и узкий круг людей, управляющих этим механизмом, направляющих его действия, какой-нибудь комиссии, принимающей решения по всем внутренним дискуссиям. Положение иное. Существующая ситуация является следствием того, что вход в эти сферы разрешен только своим людям, объединенным нетерпимостью к иному мнению. В результате система работает так, как будто она руководима неким «Центральным Комитетом», но без существования такового. Машина работает сама по себе. Весь ее персонал прекрасно знает правила игры, и никто не должен этой машиной управлять. Они, правда, говорят: «Все, кто думают иначе, могут так и думать. Это их полное право, ведь у нас свободная страна, мы защищаем принципы либерализма и демократии». На деле «инакомыслящим» дозволяется публично высказываться только изредка и порциями, строго определяемыми теми, кто обладает властью и правом решать, какого рода идеи и в каком объеме можно представить на суд общественности, кто заботится о том, чтобы «неподходящие» мысли были пропущены через фильтр средств массовой информации, находящихся под полным контролем. А там уже позаботятся о сопровождающих комментариях и издевательствах! Так работает система, приводящая к единомыслию и интеллектуальной диктатуре. Отсутствие настоящей дискуссии по важнейшим вопросам приводит к поверхностности индивидуального и коллективного мышления. Удар наносится и по искусству. Правда, на словах признается право на творческую индивидуальность, но на деле, чтобы получить признание, художник должен шагать в ногу. Только рассмотрев особенности, масштабы и стиль работы механизма, можно оценить его мощь.
Борьба против правительственной диктатуры может даже показаться в определенном смысле легче. Она требует мужества и связана с большим риском, иногда смертельным. Но цель борьбы ясна, ее легко определить – диктаторский режим. У борца с режимом всегда найдутся союзники и вовсе не обязательно в ближайшем окружении. И ему обеспечены, как минимум, симпатии издалека.
Механизм, описанный в моей книге, труднее поддается опознанию и определению. Как сеть, он опутывает все общество, не всегда заметен и по этой причине бороться с ним трудно. Люди, составляющие неотъемлемую часть этой машины, представляют себя борцами за права человека, поборниками терпимости, флагманами культуры и прогресса. И нет ничего проще, чем представить борьбу против них как борьбу против прекрасных идеалов гуманизма, к которым стремится цивилизованный человек, ошельмовать борца как врага всего возвышенного и доброго, используя без всякого стеснения технику подлогов. Здесь нет ничего общего ни с просвещением, ни с идеалами, их “либерализм” фальшив насквозь. Свобода слова существует лишь для людей этого механизма, они используют все средства, чтобы оболгать, унизить несогласного, задушить свободу мысли.
Как же довести свою точку зрения до общественности? Решившийся на борьбу оказывается со связанными за спиной руками, ибо все средства массовой информации принадлежат противнику. Даже те, кто поддерживает его идеи, не могут позволить себе объявить об этом во всеуслышание. Это не преувеличение, машина действует из дня в день, работает во всех университетах, безжалостно выбрасывая не желающих приспособиться к стандарту мышления. Ни на телевидении, ни на радио не допускается проявление мятежного духа. Круговая порука охватывает университеты, прессу, культуру. Они подпитывают друг друга.
Мой герой подвергся всем возможным нападкам, когда попытался поплыть против течения. Понимая, что не сможет снять свой фильм, Итамар Колер не снимает фильма вообще. И при диктатуре режима, и при диктатуре университета результат один – духовная скука и отсутствие оригинальности идей. Итамар не идеолог, не политик. Все, что ему нужно, – сделать фильм о человеке, с которым был знаком, и показать все его качества, включая отдельные политические высказывания. Но они противоречат идейной гегемонии определенной группы в Израиле. Итамар не согласен препарировать свой фильм. Страшно ощущение безнадежности, когда вступаешь в борьбу. В схватке с диктаторским или коррумпированным режимом ты, по меньшей мере, знаешь, что при падении у власти есть шанс на обновление, что на твоей стороне будут интеллектуалы. Но кем и как заменить «элиту свободного общества», подавляющую свободу духа? Как же Израиль дошел до жизни такой? Ответа нет.
В свое время определенные партии и политические движения завладели всеми системами государства, включая область культуры в широком понимании этого слова. Некоторые обанкротились, потеряли экономическую и политическую власть, но, по-прежнему, держат в своих руках большинство университетов и прессу, властвуют над национальной культурой, являющейся выражением их мировоззрения, плодом слепой политической веры. Они удерживают свою власть в области культуры не только в силу традиций, но и преувеличивая опасения, что любая попытка лишить их гегемонии ударит по либерализму и правам человека. Подавление свободы мышления имеет место в демократическом обществе, и это – факт. Такое может произойти в любом месте, не только в Израиле. Нельзя предполагать, что демократия представляет гарантию свободы духа. При известных обстоятельствах для подавления этой свободы можно обойтись без армии или полиции. И нельзя рассчитывать, что подобная диктатура исчезнет сама собой; как и всякая диктатура, она закончит свое существование, только когда с ней будут бороться. Но для этого сначала надо сорвать с нее маску – это и пытался я сделать романом «Итамар К.»
Вот теперь все встало на свое место. Автор защищает клановые позиции, а, видимо, регулярные колонки в газете «Новости недели» не могут утолить его желание писать. И решил господин Нетаньягу написать роман, но выразить свои взгляды в художественной форме ему не удалось. Кто читать будет? В России, уверен, любителей такого «чтива» найдется не много. Или ошибаюсь?
На презентации выступил бывший посол России в Израиле Александр Евгеньевич Бовин. Выступление было в высшей степени корректно, но внимательный слушатель не мог не услышать за вежливыми словами нотки неприятия и несогласия. Попытаюсь передать смысл сказанного.
Не прочитав книгу, трудно о ней говорить, хотя мы и собрались здесь для этого. И автор говорил не о ней, а о ситуации в Израиле. А мы с ней тоже не знакомы. Хотя моя жизнь в стране позволяет сделать несколько замечаний.
Израильская, ивритская интеллигенция, корни которой уходят в социалистический сионизм, занимает левые позиции, то есть она «за мир с арабами». Правые, грубо говоря, «против». Но я бы не стал сгущать краски и проводить жесткие разделительные линии. На выборах последнего времени правая партия «Ликуд» побеждала дважды, единого мнения по важнейшим политическим вопросам в Израиле нет, страна раскалывается почти пополам. И трудно представить совершенно левую интеллигенцию и правое общество – ведь это сообщающиеся сосуды. И сама интеллигенция, на мой взгляд, не представляет аморфный левый фланг – русскоязычная часть склоняется вправо. Эта часть более сдержанно относится к уступкам, на которые правительство готово пойти в отношениях с палестинцами. Может быть, 99% ее на последних выборах голосовали за А. Шарона. Вот какие сдвиги происходят в стране.
Вызывает вопросы и отношение израильтян к арабам внутри страны. Бюджет арабского муниципалитета может быть на порядок меньше соседнего еврейского. Не отсюда ли грязь в первом случае и ухоженность во втором? Вполне серьезно в газете может обсуждаться вопрос о недопустимости названия блюда «арабский салат» в меню столовой кнесета. Приходилось мне читать и высказывания политического лидера о том, что арабы ничего не дали мировой культуре, цивилизации. С этим невозможно согласиться, и становится понятной соответствующая реакция на такие писания, которая может показаться вполне пропалестинской.
В общем, реальность насыщена полутонами, оттенками, смешением красок и звуков. Автор же склонен, насколько я могу уловить, к проведению жестких разграничительных линий. Психологически это понятно. Но не стоит забывать о логике.
«Трудно быть свободным, когда не свободен подчиненный тебе народ» – это банальная истина. И зачастую истины банальны, а оригинальна ложь. Как было бы хорошо, если бы крайности ушли в прошлое.
Активное участие в презентации принимал атташе по культуре посольства Израиля в России. Среди прочего Дан Орьян отметил:
Для нас это важная книга. Речь идет о том, как мы, наша культура, воспринимаем людей, думающих нестандартно. Очень важно показывать нашу культуру со всех сторон, и слева, и справа. Это важно как для отдельных людей, так и для культуры в целом. Часто бывает полезно увидеть вещи с разных сторон и понять человека с другими взглядами, услышать все голоса. Мы, сотрудники маленького отдела культуры посольства Израиля в Москве, пытаемся именно так работать. Когда писатель приезжает сюда, его не спрашивают о взглядах и политических пристрастиях, нам важна хорошая литература и объективный взгляд на Израиль.
Это уже шестой роман израильских писателей, опубликованный при нашей поддержке здесь, в России. На наш взгляд – очень хорошие вещи, и мы надеемся, их будет намного больше.
Если желание исполнится, то российский читатель будет очень рад. Но пусть книги будут хорошими.
Отвечая на мои вопросы, Идо Нетаньягу сказал еще несколько слов.
Моя книга является гротеском, сатирой на происходящее. Сегодняшним выступлением я хотел лишь обострить некоторые моменты, связанные с литературным, культурным процессом. И вовсе не входило в мои планы затрагивать политику. В рассказах, романе нет политики как таковой. Я хотел коснуться принципов.
Израиль и его культура являются проявлением западной, европейской цивилизации, включая Россию. А также еврейского наследия предыдущих веков. Влияние же арабской культуры достаточно мало. Хотя израильтяне читают произведения всех местных авторов, арабских тоже. Есть переводы на иврит арабских поэтов. Литературный стиль моего романа находился под влиянием израильских реалий, что вполне естественно. Если бы в детстве я читал арабскую литературу, это влияние, может быть, было бы другим. Тем не менее считаю себя достаточно осведомленным во всем, что касается культурной жизни региона, арабской его части в том числе.
Я регулярно печатаюсь в израильской прессе. Было бы хорошо, если бы ваш журнал напечатал одну из этих статей.
Стоит ли? Ответ за читателем.
В. Дынькин
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru