[<< Содержание] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2003 ХЕШВАН 5764 – 11(139)
Прикрываясь фиговым листком...
До чего же омерзителен Я. Эльсберг, один из героев очерка В. Кардина «Преданные без лести» («Лехаим», № 8, 2003)!
Да, эпоха родила много приспособленцев и вообще подлых людей всех мастей. Евреев в том числе. Фиговым листком интернационализма прикрывалась националистическая политика советского руководства. И существовавшая квота в отношении лиц с «пятым» пунктом, по-моему, была, вопреки мнению В. Кардина, не только и не столько в гуманитарных областях. Как раз в «оборонке» она была, пожалуй, ощутимей. «Отсев» начинался с вузов, к отдельным специальностям евреев вообще не допускали (возможно, это делалось по устным указаниям и, естественно, документов об этом нет, так что Г. Костырченко и этот факт отнесет к разряду мифов). А если евреи уже учились на «спецфаках», то их, по возможности, переводили на другие факультеты, не готовившие специалистов для работы в «почтовых ящиках».
Так было, например, у нас на радиофаке Горьковского политехнического в 1951 – 52 гг. А приведенный В. Кардиным пример с Арзамасом-16, где под руководством Ю.Б. Харитона создавалась советская атомная бомба, неудачен. В. Кардин утверждает, что там «хватало ученых “нежелательной национальности”. Число их определялось практической надобностью… Отношение к каждому диктовалось осязаемой пользой, им приносимой».
И.В. Курчатовым еще в 1945 г. в помощь Ю.Б. Харитону был привлечен опытный конструктор и технолог Владимир Александрович Турбинер. Когда под руководством В.А. Турбинера были выполнены основные проектно-конструкторские работы по первой отечественной атомной бомбе, Турбинер, по указанию Сталина, был заменен известным танкостроителем генералом Л.Н. Духовым.
Вскоре успешно прошли испытания изделия. Как отмечал Ю.Б. Харитон, большой вклад В.А. Турбинера и его коллектива в разработку первой атомной бомбы несомненен, а то, что заслуги Турбинера остались никак не отмеченными, – это большая несправедливость.
Было бы хорошо, если бы в журнале «Лехаим» о В.А. Турбинере рассказал кто-нибудь, кто его лично знал. Мог бы поделиться воспоминаниями о беседах с Ю.Б. Харитоном и В.А. Турбинером сотрудник нижегородского телевидения А. Цирульников.
И еще реплика о позиции В. Кардина по набившему оскомину спору о готовившейся накануне смерти Сталина депортации евреев («Лехаим», №2, 2003. Дойти до сути. Хотя бы попытаться).
Странно считать знакомством В. Кардина с министром вооруженных сил страны Н.А. Булганиным наблюдение за министром на военных парадах, пусть и, как пишет автор, «отдаленным».
То, что Н.А. Булганина в армии не любили, никакого отношения к его свидетельству о депортации не имеет, а вот то, что рассказывал он, будучи подвыпившим, о готовившемся переселении евреев, говорит именно в пользу версии о депортации (что у трезвого на уме…). Кроме того, Булганин пользовался доверием Сталина.
Г. Халевский,
Нижний Новгород
А я любил Андрея Андреевича!
Взяться за перо меня заставили статьи Бенедикта Сарнова из цикла «Павел Савлович» в двух последних номерах журнала (№ 9 и 10). Письмо мое обращено именно к уважаемому литературоведу.
Автор подробно пишет о своей статье в «Литгазете», посвященной поэзии Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского и об ответе на нее его коллеги А.Л.Дымшица. Надо сказать, литературоведение, критика (видимо, по невежеству) для меня - весьма загадочная сфера интеллектуальной деятельности: писатель или поэт что-то написал, а после этого сонм специалистов пытается сирому читателю объяснить, что же он хотел сказать...
Б.Сарнов пишет: «Его (Ф.Кузнецова) радовала открывшаяся вдруг возможность макнуть меня в то же дерьмо, в которое... так часто приходилось погружаться ему». Простите, а разве, написав свою статью, Сарнов сам (по собственной инициативе) не очутился в выгребной яме? Отмечаю замечательное чутье критика: «разделывается» (термин Сарнова!) он не с какими-нибудь бездарями, а с людьми талантливыми, это доказало время, впрочем, было это ясно и тогда. Я помню то время - меня, старшеклассника, поразили (и это чувство сохраняется!) ассоциации Андрея Андреевича, многие строчки я помню с тех пор. И вдруг нас, школьников, зовут на собрание, где учителя объясняют нам, какие плохие (и даже вредные!) стихи у Евтушенко и Вознесенского. Честно говоря, не помню, цитировали ли они Сарнова (не думаю, что кто-нибудь помнит его строчки), но какие-то газетные публикации упоминались. Кажется, говорилось и о «синтетичности». Так что, если этот термин ноу-хау Сарнова, то, по крайней мере, отраженным светом он в этой проработке участвовал... Сарнов пишет, что дистанцировался от сонма хулителей талантливых поэтов, расставляя опознавательные знаки «... для тех, кто понимает». А как быть с теми не-литературоведами, которые не понимают?
Мы были достаточно ироничными ребятами, на наше отношение к поэтам эта бредятина не подействовала.
Перейдем к Дымшицу. Наверное, это был очень плохой человек. Не читал (и, наверное, уже не буду) читать его статей. Обиделся на него Сарнов, даже руку при встрече не подал. А что, собственно, так возмутило нашего героя? Включил, негодяй, в перечень хороших поэтов и поэтов, по мнению Сарнова, этого недостойных. Но НИКОГО при этом не поливал, во всяком случае, Сарнов об этом не пишет.
Так чья позиция достойней – того, кто похвалил, возможно, недостойных, или того, кто в соответствующей политической обстановке поливает заведомо достойных?
Е. Бронштейн,
Уфа
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru