[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2004 ШВАТ 5764 – 2 (142)

 

ЧАСЫ

Израиль Петров

 

Вот тихий недалекий человек.

Он жизнь прожил, не мудрствуя лукаво,

И на нее имел такое право,

Как дождь – идти, как падать – снег.

 

 

Служил я тогда в Германии.

Хорошо служилось! На всем готовом и 900 монет в месяц. Какой-нибудь немец 300 – 400 заколачивал – потолок. Хоть академик, хоть кто... А я лейтенант, шесть классов образования.

Жили в военном городке. У нас там клуб, столовая – все свое.

А в буфете работала девушка – немочка такая молоденькая. Вообще-то себя за русскую ставила. Дескать, в войну вывезли и малость по-нашему подзабыла. А все равно – русская. Ленка я!

Так и звали ее – Lenchen.

И вот собрался я в отпуск на родину. Захожу перед тем в буфет, а Ленка эта – ко мне:

– Саша, – говорит, – возьми меня с собой!

– Куда? – спрашиваю.

– В Россию.

– Как я тебя возьму?

– А так!

Я даже не понял. Шутит, что ли?

– Саша, – она говорит, – ты женись на мне.

Я прямо сел:

– Ты ж иностранка!

– Нет, русская.

– Да откуда?

– Саша, – она говорит, – я русская. Мне просто никто не верит. А ты офицер. Скажешь – тебе поверят.

Офицер-то я офицер и Саша-то Саша, однако же – Сендер. Ну, помахал ей ручкой, мол, до свидания, auf Wiedersehen! Странная девка, шальная... И чего, правда, в Россию рвется?

А дома я жениться хотел. Была девушка на примете. Ать-два, думаю, и женюсь!.. Приехал, а там – свадьба. Бейла моя расписалась. И я, получается, главный гость.

Поздравил, одарил молодых и закатился, что называется, в «шалман». Какие деньги при мне – спустил... А в воинском зале, перед отправкой, часы толкнул, под завязку... И вернулся я, как не ездил, – холостой.

Дождался денежного довольствия, иду часы покупать. Зашел в лавочку...

А оно как?  В двух комнатах живут, в третьей – торговля.  А  здесь и того лучше: хозяин с хозяйкою – оба карлики.  Небось, одной комнатой обходились.

Приглядел какую-то штучку блестящую, справился о цене.

– Gut, – командую, – заверните!

Выложил денежки, а карлик и не берет. Жене что-то лопочет – карлице. Та спрашивает:

– А ид?

– А вы? – отвечаю.

– Я, – карлица говорит, – да. А Фриц нет.

И пояснила насчет Гитлера. Такие-де были законы, что если Фриц на развод не согласен, ее трогать нельзя. Вот они друг за дружку и уцепились, держатся...

– Господин офицер! – карлица говорит. – Часы, которые вам понравились, – не товар. Штамповка, подделка. Американские. Посмотрите, пожалуйста, эти часы. Наши, немецкие. Не слишком красивые. Зато на всю жизнь.

– Нашей фирме, – карлик сказал, – более ста лет. Когда я был маленький, дедушка меня научил: чтоб покупатель снова к тебе пришел – нет. Чтоб внук покупателя к твоему внуку пришел – вот как!

Ну и забрал немецкие те часы – втрое дороже американских.

Прихожу в буфет – борух ашем! – водка московская. Белого сроду не завозили. Из отпуска прихватишь бутылку-другую, а больше – ни-ни: отберут на таможне.

– Ленка! – кричу. – Мечи все на стол!

Подает.

Выпили, закусили... На этикетке – глядим – «берлинское производство». Посмеялись. Я часы показал. Обмыли. После заспорили:  надул меня карлик или как? Хватит на всю жизнь или не хватит?

Ленка хохочет: карлику бы хватило, а тебе, Саша, не хватит... А что, ребята говорят, давай испытаем. А как? Так, на прочность. В воду опустим. На полчаса...  Да хоть бы на целый!

Идут. Цок-цок. Что копытца по мостику... А-а, в воду – что?  В воде всякая дрянь живет. В пиво опустим!.. Идут. Стрекочут как миленькие. На радость тем карликам-хозяевам.

– Эй, Ленка! Давай еще берлинской твоей! В водку опустим!

Тик-так. Ни в одном глазу. Сверкают, в спирте умытые...

А был у нас капитан-начхим – Додя. Взял стакан, бутылки какие-то, – смешивает. Не устоять-де вашим часам против нашей проверки... Клади! Слышу, на дно брякнулись. Рыбкой лежат. Цифирки красные помаргивают. Миг-миг! – чешуею переливаются...

А мы пока еще заказали. Новые берлинские бутылочки в ход пошли. Ленке налили... А она пить умела. Наши-то, видела, пьют. Ну и старалась... Достаем часы. А идут, не идут... Приставил к уху – море гудит. Будто раковину морскую слушаешь.

– Ленка, идут?

– Идут.

И вдруг в голове у меня зашумело, время как побежало. Бейла вдруг появилась, на которой не женился и не женюсь никогда, и мать с отцом, в яруге зарытые... Один я на белом свете, и  немецкие часы сроки мои отбивают.

– Эй, – кричу, – Ленка! Ребята, – кричу, – Додик! Кто бутылку враз одолеет, а после не свалится,  тот...  его...

На другой день проснулся, еле до полудня дотерпел  (Ленка в двенадцать открывалась), лечу...

– Лена, – спрашиваю, – чей верх?

– Твой, – говорит, – Саша. Твой верх.

Очень я удивился. Не ожидал от себя.

– Саша, – она говорит, – возьми меня в Россию. Я русская, Саша. И все буду делать. Пускай хоть в Сибири жить... Возьми меня, Саша. Ты ж офицер!

Плачет, глупая. Подавай ей Россию, и все тут... Так и не поняла.

А меня перевели вскоре. Присватался к Марье Абрамовне, троих ребятишек имею... Младшая когда поднялась,  на востоке стояли. Дал ей часы поиграть. А она молоток хвать и лупит.

– Lenchen, – говорю  (ее Леной зовут), – молотком-то зачем?

– А там, папа, чертик сидит... немецкий.

Ну, краешек эмали отбила, а повредить – ничего не повредила. На тот год в школу пошла.

...Идут немецкие часы, идут!

 

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 E-mail:   lechaim@lechaim.ru