[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2007 ТЕВЕС 5767 – 1 (177)
«Ньютон» не знаЧит «Нойштадтер»
Хельмут Ньютон Автобиография
М. : Эксмо, 2004. – 320 с.
Пер. с англ. К. Савельева
Неужели знаменитый фотограф Хельмут Ньютон был евреем?
Неужели этот певец эротических идолов был евреем?
Да, Хельмут Нойштадтер был евреем.
Он родился в Берлине в 1920 году в состоятельной семье. Его отец управлял пуговичной фабрикой, которая принадлежала его матери. «Мои родители не интересовались политикой. Они были совершенно аполитичными людьми, – вспоминал фотохудожник. – Наиболее дальновидные германские евреи отправились в эмиграцию уже в 1933 и 1934 годах, но многие не сознавали размеров угрозы. О своих убеждениях Гитлер все сказал в “Майн кампф”, но тогда никто не читал “Майн кампф”». Родители не интересовались не только политикой, – не соблюдали они и большинства еврейских обычаев: «Мы не были религиозной семьей. Отец брал меня в синагогу два или три раза в году, но мама вообще не ходила туда. Я тоже не интересовался религией, считая ее сплошной скукой». Это не помешало Гитлеру заинтересоваться такими, как семья Нойштадтеров.
Трагедия подступала незаметно. Она поражает тем сильнее, что в рассказе Ньютона, как и в жизни, нараставшее безумие соседствовало с «фотографиями, девушками и плаванием». Оттеняло их, как тень оттеняет свет.
В 1934 году были опубликованы законы о расовой чистоте. Хельмут учился тогда в гимназии, и между детьми – немцами и евреями – не было никакой враждебности. «Но после принятия новых законов учителя стали сажать еврейских детей на задние парты, так что налаженная с годами система взаимопомощи совершенно развалилась. Еврейские дети часто были умнее и прилежнее “арийцев”, которые теперь не могли легко списывать у них».
«В один прекрасный день 1934 года во всех берлинских кафе появились вывески с надписью: “Евреям и собакам вход воспрещен”». Затем его отца отстранили от работы: «На должность генерального директора назначили “истинного арийца”, а моему отцу достался незначительный руководящий пост <…> Он полностью утратил контроль над своим бизнесом, превратившись в подставное лицо».
«Конец всему наступил 9 ноября 1938 года после “Хрустальной ночи”». История словно заботилась о том, чтобы явиться будущему фотографу в непривычном ракурсе: последствия «Хрустальной ночи» – сожженную синагогу, разгромленные магазины – Хельмут наблюдал с верхнего этажа двухэтажного автобуса, пока ехал на курсы по фотографии и кинопроизводству. Возвращаться домой было опасно: «Твой отец уехал в командировку, а тебя ищут», – сказала ему по телефону мать. «Это был шифр, которым мы пользовались, чтобы сообщить, что человека забрали в концлагерь <…> Евреев арестовывали по всему Берлину и увозили на допросы. На следующее утро гестаповцы снова пришли к нам домой, надеясь обнаружить меня».
Хельмуту пришлось скрываться. «Днем было негде спрятаться, и лишь вечером я мог рассчитывать на укрытие. Приходилось быть крайне осторожным. Я старался не переходить улицу на красный свет, потому что любой полицейский мог остановить меня и спросить документы, которых у меня не было <…> Я часто ходил в кино, причем обязательно приходил к началу сеанса, когда показывали кинохронику; если человек пренебрегал официальной кинохроникой и приходил к началу фильма, на него могли донести. Все новости были полны гитлеровской пропаганды. Я сидел в зале с бешено стучащим сердцем и слушал, как Гитлер рвет и мечет призывая расправиться с евреями».
Скрываясь от нацистов, Хельмут обнаружил, что в гитлеровском Берлине не все немцы потеряли достоинство. Ему запомнился большой погреб на вилле члена нацистской партии, в котором ночевали человек пятнадцать евреев. Естественно, хозяин сильно рисковал, хотя дома нацистов обычно не обыскивали.
Наконец облавы на евреев стихли, – «нацисты взяли всех евреев, которых они смогли арестовать», и отправили их в Ораниенбург – концлагерь в окрестностях Берлина.
Дальше начинаются таинственные вещи, обычные для тоталитарных режимов: мать Хельмута узнала, что в штаб-квартире гестапо «есть некий почтовый ящик, куда можно опустить письмо с надеждой освободить родственника или получить разрешение на выезд из страны». Слух подтвердился, вскоре Хельмута вызвали в гестапо для получения заграничного паспорта.
Отца освободили (он вернулся из концлагеря глубоким стариком и вскоре умер), а сам Хельмут уехал за границу.
Там, в 1946 году, кончился Нойштадтер и появился Ньютон. Из множества берлинских евреев, обреченных на уничтожение, уцелел именно он, к своему еврейству равнодушный.
Да, Хельмут Нойштадтер был евреем.
Был ли им Хельмут Ньютон?
Во всяком случае, резкость света и тени в его снимках – из еврейского детства, проведенного в Берлине.
Михаил Не-Коган
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
E-mail: lechaim@lechaim.ru