[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2008 ЭЛУЛ 5768 – 9(197)
ХимиЯ и жизнь
Примо Леви
Периодическая система
Пер. с итал. Е. Дмитриевой и И. Шубиной
М.: Текст, 2008 (серия «Проза еврейской жизни»). – 352 с.
«Эта книга 1975 года гораздо светлее и мягче прославившей Леви страшной исповеди об Освенциме “Человек ли это?”», – констатирует в своем отклике на «Периодическую систему» Михаил Визель («Иностранная литература», 2008, № 6). Это действительно так – однако если сравнить беспощадно подробное описание освенцимского ада в первой книге Леви и спокойный, чуть ироничный взгляд на жизнь (в том числе на свою) автора «Периодической системы», создается ощущение отчетливой преемственности.
Сама идея этого романа в новеллах кажется вполне естественной для Леви, химика по образованию, почти всю жизнь проработавшего на химическом производстве. Мир он представляет, как явствует из названия, в виде таблицы Менделеева, каждый эпизод соответствует тому или иному элементу. Начинается книга рассказом о дальних предках автора, пьемонтских евреях, ведших обособленный образ жизни, не слишком интересовавшихся происходившим вокруг и не проявлявших тяги «ни к отвлеченному умствованию, ни к едким словесным баталиям, ни к утонченным и бесплодным философским дискуссиям». Посвященная им глава называется «Аргон» – «в честь» инертного газа, неохотно вступающего в соединения с другими элементами.
По этому принципу построены и другие главы-рассказы. Большая часть их носит автобиографический характер – университет, годы фашизма, участие в партизанском отряде, послевоенные скитания, различные случаи на производстве. Роль вставных новелл исполняют два юношеских опыта Леви, написанные еще до войны и случайно обнаруженные много позже среди старых бумаг. В одном повествуется о средневековом искателе свинца, который в поисках «своего» металла прошел от Германии до Сардинии, в другом – о людях, оказавшихся в начале XIX века на островах Тристан-да-Кунья и нашедших там ртуть. Завершается все новеллой, точнее, эссе или даже философским этюдом об углероде, чьи непрестанные метаморфозы уподобляются переменам, происходящим с человеком в течение его жизни. Таким образом, заключительная глава представляет собой коду, дающую ключ ко всей книге.
Об Освенциме речь идет только в главе «Церий». Однако то самое ощущение родства «Периодической системы» с лагерными вещами Леви, о котором речь шла выше, не оставляет читателя. Это хорошая европейская проза, выписанная, неторопливая, вдумчивая, чуть скучноватая. Но это еще и проза после Освенцима, написанная человеком, глядящим на мир со спокойствием отчаяния. В самом деле, что может быть безысходнее представления о человеке как об элементе в таблице, не имеющем ни единого шанса выйти за пределы своей клеточки? В нем нет ничего своего, никаких следов самостоятельной личности. Разговор о свободе воли здесь просто смешон – свойства элемента детерминированы всеми его соседями по таблице.
Впрочем, пожалуй, я утрирую, и профессиональному химику Леви это виделось несколько по-иному. Химия представлялась ему островком стабильности среди всеобщей ненадежности и неподлинности: «Химия перестала быть для меня только химией. Я проник в сердце Материи и понял, что она в отличие от Духа моя союзница: Дух превозносят фашисты, значит, он мой враг». Но и при такой трактовке не избавиться от вопроса: если в мире не осталось другой опоры, кроме таблицы Менделеева, – не есть ли это мир после Катастрофы?
Михаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.