[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ  ФЕВРАЛЬ 2009 КИСЛЕВ 5769 – 02(202)

 

РАББИ ЯАКОВ-ЙОСИФ. ИЗ ПОЛОННОГО

Самуил Городецкий

Рабби Яаков-Йосеф не оставил камня на камне от крепости раввинизма и разнес в пух и прах казуистический метод его учения. Он расчищал место, чтобы взрастить хасидизм, а бразды правления передал цадикам.

Он смотрел на весь необъятный материальный мир через призму духовности: в любой материи, в любой вещи он видел ее душу, ее Б-жественность. “Все в глубине своей несет искры Шхины, Б-жественного присутствия, как сказано (Теилим, 103:19): „И царствие Его владеет всем„. Нет ничего, что было бы оторвано от Него, царствие Его владеет всем, и все есть простое единство, как черепаха, панцирь которой растет из нее самой. Но тайна эта открыта не всем, а лишь возвышенным, коих немного”. И еще в том же духе: “весь видимый мир – не более чем обман зрения, на самом деле все есть сущность от сущности Его. <…> Есть несколько одеяний и покрывал, за которыми прячется Всевышний”. Он высказывался и совсем афористично: “Природа есть Шхина”. Она, Шхина, витает и обитает в этом громадном теле – видимом материальном мире, который является “престолом духовности”, поскольку “ни одно материальное тело не может существовать без духовной составляющей – своей души”. Названия вещей, на его взгляд, определяют их духовную основу: “духовное в еде зовется „хлебом„, а в платье – „одеждой„”. С той же позиции рабби Яаков-Йосеф рассматривал и человека, в частности еврея. “Человеческое тело – не более чем платье человека, – писал он, – и только душа в нем называется человеком”. Этот взгляд он распространял и на народ Израиля в целом: “Подобно тому как тело человека, состоящее из 248 органов и 365 сухожилий, является всего лишь оболочкой, а не самим человеком, и только душа его (точнее, три составляющие души: нефеш, руах, нешама) и есть человек, так и в народе Израиля есть тело из 248 органов и 365 жил, а праведники – его душа, жизненная сила поколения”.

Здесь вырисовывается основная концепция хасидизма по рабби Яакову-Йосефу: простой народ сам по себе не имеет значения, “простой народ – неплодоносное дерево”, “эрев рав, т. е. сброд многочисленный”. Народ – это неодушевленный материал, не имеющая жизненных сил субстанция; возможность его существования зависит только от души – цадика. Цадик – “основа мира”, глубина, “внутренняя часть сущего”, он – “душа и витальность мира, а остальные люди подобны органам тела, обволакивающим душу”. Цадик – это “сердце мира, а другие люди – части тела, черпающие жизнь из сердца, это канал, по которому животворящий поток исходит из источника жизни и поступает к остальным органам – людям его поколения”. Следовательно, цадик является посредником между народом и Б-гом, подобно “Моше, который был посредником между Израилем и Святым, да будет Он благословен”. Оттого народ должен приблизиться к цадику, связать себя с ним узами, потому что лишь тогда у него есть шанс “обрести духовную составляющую”. С помощью цадика у человека появляется реальная возможность выполнить задачу своего существования, ради которой он был создан, – “подчинить материю духовности и освятить Имя Всевышнего”, что и есть “верх совершенства”.

Титульный лист книги рабби Яакова-Йосефа “Бен-Порат Йосеф”

Средство же, которым человек может привязаться к цадику, – это вера. Он должен полностью и безоговорочно верить в праведника и исполнять все, чего тот потребует. “Надо верить в цадика абсолютной верой и не пытаться подвергнуть анализу его действия или оценить его поведение, а если увидишь, что он прибегает к скверным качествам, например ко лжи и т. п., не презирай его, ибо он использует их ради служения Небесам. <…> И помни: если ты привязан к цадику, ты привязан к жизни, то есть к Самому Всевышнему”. Цадик “полностью сливается со Всевышним, и они как бы становятся одним целым”, поэтому тот, кто привязался к цадику, “привязан непосредственно к Б-гу”.

Рабби Яаков-Йосеф предостерегает: “Привязанность к цадику не должна поддерживаться ради материального – чтобы тот попросил для тебя достатка и т. п., а ради духовного”. Духовность толпы несовершенна: “на простонародье, не сознающем величия и важности Торы, изучение Торы, молитва и ярмо заповедей лежат тяжким грузом, и соблюдают они законы и предписания по привычке – как обязанность, от которой не освободиться”. Простой еврей, “даже когда он занят духовным, молитвой например, помыслы его обращены к материальному, к делам мирским”. Исправить все это можно, только обретя связь с цадиком, когда “молитва простонародья соединяется с молитвой избранных, – это связь души с телом”, поскольку “материальное не может подняться кверху и быть услышано там без того, чтобы соединиться с духовным, и тогда вместе с духовным будет услышано и материальное”. Но понятно, что, даже поддерживая связь с цадиком, нельзя полагаться только на него: человек и сам должен пытаться приподняться над собой и достичь высот, так же как лучше, “когда народ не полагается на героя, а сам способен воевать”.

Цадик всю свою жизнь занимается духовными материями и не может обеспечивать себя всем необходимым – это должна взять на себя его паства. “Простонародье, поддерживающее и обеспечивающее цадика, называется „несущими ковчег„”, и при таком распределении ролей могут существовать обе части общества – духовная и материальная.

Что представляет собой цадик? Как человек достигает такого уровня, что его влияние воздействует на все поколение? Каковы должны быть поступки человека, которого хасидизм провозгласил посредником между “Б-гом и Шхиной”, т. е. между Б-гом и Его присутствием в материальном мире? Каковы особенности “высшего человека, живущего над природой”? Рабби Яаков-Йосеф отвечает на эти вопросы так: цадик “все свое время проводит над Торой, в молитве и тшуве (т. е. покаянии), заботясь о душе и духовном”. Он тщательно и с радостью исполняет заповеди, за что прозван “живым”, от него “исходят слова Торы и поучение, ведь все заповеди, даже связанные с речью, такие, как молитва, изучение Торы и благословения, не более чем оболочка, одеяние, и необходимо постоянно направлять в них духовную основу и насыщать светом Бесконечного, которые и даруют им жизнь”. Он не устает повторять: “внешняя, явная оболочка еще не есть Тора, только глубинный духовный смысл есть Тора”, и добавляет: явная часть Торы называется “Торой человека”, а ее внутренняя, скрытая часть называется “Торой Б-га”, направить и раскрыть которую способен только истинный цадик.

Рабби Яаков-Йосеф видит в цадике, держащем в своих руках все блага неба и земли и влияющем на весь мир, смысл всего сущего и призывает всех праведников на войну против йецер а-ра, злого начала в человеке. Сердцем он чувствует, что йецер а-ра изо всех сил пытается разобщить цадиков, чтобы те “не вышли против него единым фронтом”: там праведник умирает раньше времени, в других случаях “цадики и великие скитаются по бездорожью и не имеют сил вести реальную борьбу”. Сокрушаясь, он взывает к современникам: “Не на кого нам положиться, кроме как на вас – стоящих с нами здесь и сейчас, дабы вместе выйти на битву”.

5. Рабби Яаков-Йосеф предписывает евреям приблизиться к цадику и полностью положиться на него, но также указывает, что и цадик, в свою очередь, обязан поддерживать связь с паствой. Ведь “как тело не может без души, так и душа не может без тела”. Духовное состояние праведника во многом зависит от народа, поскольку “недостатки народа сказываются также на цадике. <…> Весь мир – лестница, подножие которой – простой народ, а вершина – мудрецы, как сказано в Торе (Берешит, 28:12): „вершина ее достигает небес„. И так как они – части одного целого <…> „ангелы Б-жьи„, т. е. праведники, которые не пренебрегли своими обязанностями и исполняют свою миссию, „поднимаются вверх„. И если поколение следит за своими поступками, главы того поколения могут подняться выше <…> а если, не дай Б-г, наоборот, – могут „спуститься„. Как говорили мудрецы, Шмуэль Малый был достоин того, чтобы на нем покоилась Шхина, но поколение того не заслуживало. Ведь голова человека, спустившегося в яму, тоже опускается, а поднявшегося на гору – тоже поднимается”.

Из всего вышесказанного следует, что цадик должен общаться с народом и пытаться “возвысить его”. Для этого иногда ему самому приходится спуститься на очень низкую ступень, так как “чтобы поднять толпу наверх, сначала надо к ней присоединиться”. И поэтому цадик порой должен приобрести некую грубую черту характера, дабы иметь нечто общее с простонародьем.

“Притча о царском сыне, которого отец послал в деревню, чтобы тот, увидев всю тяжесть положения простого народа, больше ценил жизнь во дворце и близость родителя. Но сын, пожив некоторое время среди селян, полностью перенял их образ жизни: стал довольствоваться малым, носить их грубую одежду, жить их интересами и в конце концов забыл отца и свое прежнее положение. Обеспокоенный отец послал одного из своих министров, чтобы образумить царевича, но тот вернулся ни с чем. Тогда был послан более мудрый и искушенный министр. Этот оделся по-деревенски, поселился рядом с царским сыном и завел с ним дружбу. Он перенял все местные привычки – так же говорил, жил и общался с людьми. Постепенно их дружба окрепла, царевич начал прислушиваться к словам министра и через какое-то время снова вернулся во дворец”. С помощью этой притчи рабби Яаков-Йосеф объясняет, почему цадик обязан подвергать свою душу опасности, “приобретать на время грубые качества грешников” и даже использовать такие “ядовитые снадобья, как ложь – оружие йецер а-ра”. В этом вопросе он как бы признает, что “цель оправдывает средства”.

Цадик, конечно, не горит желанием идти на такой шаг, опасаясь, что не сможет вернуться на свой прежний уровень и впадет в грех, но “Всевышний стоит над ним и охраняет от возможного отрицательного влияния, которое иногда возникает при общении с толпой”. В то же время связь цадика с народом должна быть проникнута любовью: он должен “искать любви простых людей, даже невежд”, относиться к ним, как “мать к сыну, и, жалея, обращать их к добру”.

И если материальное и духовное единение цадика и простонародья оказывается прочным, праведник приносит великую пользу не только в этом мире, где он направляет и наставляет свою паству, но и в будущем мире, где “душа праведника пройдет по дороге к вратам ада и уведет оттуда направляющиеся к ним души так же, как он делал это с людьми при жизни”.

Из приведенных рассуждений рабби Яакова-Йосефа видно, как настойчив он был в своих стараниях принизить воспитательную роль раввинов, мечтая заменить их цадиками, которым он жаждал передать власть над еврейскими душами. Но была еще одна важная сфера, которую он хотел перекроить по-своему, – нравственная проповедь, исходящая из уст “обличителя”. В те времена еврейские проповедники имели значительное влияние на мысли и поступки людей. Перед глазами рабби Яакова-Йосефа стоял живой пример идеального, как ему казалось, проповедника – образ его покойного друга, Обличителя из Полонного. Именно такими людьми он хотел заменить существующий институт записных ораторов.

Рабби Яаков-Йосеф не раз подчеркивал значимость наставника и наставления: “Человек должен не только работать над собой, но и совершенствовать других”, а делается это посредством назидания и наставлений, ведь “когда в мире звучит назидание, в нем пребывает благословение”. И еще: “Лучшее снадобье для тела и души – слушать и воспринимать наставления мудрецов, ведь они лучшие врачеватели души”. Но назидание должно быть подано в мягкой форме, ведь “где нет любви и мира, там нет места наставлению”. Он резко выступает против проповедников, “служащих обвинителями собственного народа”, против тех, кто “подробно перечисляет грехи всех присутствующих и тем пробуждает обвинения против соплеменников. Взывающий к суду – умножает грех”. В идеале назидание должно даваться в легкой и доступной форме, без замысловатых притч и экивоков и без гневных нападок. “Сказано в Писании (Йешаяу, 55:1): „каждый страждущий – идите к воде„ – т. е. к прозрачному наставлению, а „у кого нет желания„ – лишь для такого надо прибегать к притчам”. Он считает неспособность воспринимать назидание в прямой форме признаком душевного нездоровья, ведь “здоровый человек для утоления жажды пьет воду, а больному требуется вино или молоко. Точно так же человек, здоровый духом, с наслаждением пьет слова назидания, а страдающему недугом души сладкое кажется горьким, вот для него и приходится облекать поучение в рассказ или притчу, дабы подсластить кажущуюся горечь”.

Сам “обличитель” должен быть скромен и не походить на тех, кто “в проповеди пытается показать широту своих знаний и остроту ума, чтобы снискать себе громкую славу”. Проповедник должен уметь распознать характер человека и каждому дать наставление, сообразное с его наклонностями. Например, когда наставляешь сведущих в Торе, “приведи им какое-нибудь мудрое толкование и лишь потом начни поучать, даже если это покажется тебе проявлением нескромности; поступай так, ведь иначе они не станут слушать твои слова”. Для людей простых надо выбрать совсем другой стиль проповеди, к скромному и тихому требуется свой подход – такого призывай очистить свои помыслы и сделать праведными дела. “Человека шумного, который при служении гамом привлекает к себе внимание, призови совершать какие-либо публичные действия. Ведь уже нашему учителю Моше было сказано (Шмот, 19:3): „Так скажи дому Яакова и возвести сынам Израиля„ – чтобы с каждым он вел себя соответственно его характеру и душевным качествам”.

6. На пути служения Всевышнему рабби Яаков-Йосеф направляет нас дорогой бештовского хасидизма. Подобно своим предшественникам, он считал, что “человек создан в этом мире, чтобы готовиться к будущему миру” и что “цель человека – служить храмом Б-гу”. Отличие состояло в понимании средств достижения этой цели: что есть истинное служение, посредством которого человек сможет прийти к Б-гу? Ответ рабби Яакова: “Цель всего сущего – слиться со Всевышним, прилепиться к нему душой”. А приходят к этому состоянию посредством веры – только так человек сможет “обрести душу”. Близость к Б-гу может быть достигнута, лишь когда человек обуздает свою материальную сторону: “Душа всегда будет счастлива приблизиться к Творцу, но материя мешает сближению, и только если победишь ее, восторжествует сила разума”.

Однако власть над своей физической составляющей не достигается истязанием плоти или отказом от чувственных наслаждений. “В человека при его сотворении было заложено соблюдение Торы и заповедей так, чтобы он жил ими, а не умерщвлял себя. <…> Посты и аскеза повергают человека в печаль, а приближение ко Всевышнему достигается только радостью”. Таким образом, рабби Яаков-Йосеф полностью принимает оптимистический подход хасидизма, отвергнув пессимизм лурианской каббалы, который так сильно влиял на него в юности, что Бешту пришлось остеречь его в процитированном выше письме. Когда он говорит об “обуздании материи”, имеется в виду ее освящение, преображение материального в духовное. “Даже когда ты занимаешься повседневными делами, мысли твои должны быть направлены на глубинный смысл учения Торы”. Материальное должно служить средством достижения духовного ради служения Творцу: “Человек должен есть, пить и наслаждаться, чтобы быть радостным, и тогда он сможет прильнуть ко Всевышнему. <…> Только наивные простаки думают, что можно служить Б-гу исключительно занятиями Торой и молитвой, на самом деле „царство Его властвует над всем„ (Теилим, 103:19), и даже самая грубая материя необходима в вышних. <…> Как требуется кавана (т. е. душевное стремление и настрой) в действиях духовных: молитве, изучении Торы, исполнении заповедей, и главное назначение человека – труд по выявлению и сбору искр Б-жественного света (рассыпанных в материальном мире с момента так называемого разбития сосудов при сотворении мира), так же она нужна и при совершении повседневных действий – еды, питья и работы”. В том же ключе он толковал талмудический рассказ о рабби Шимоне бар Йохае и его сыне, рабби Эльазаре: “Вначале они считали, что служение заключается только в молитве, занятиях Торой, посте или покаянии и т. п., и потому, увидев людей, поглощенных повседневными делами, возмутились: „Оставляют они жизнь вечную и занимаются жизнью преходящей?!„, чем пробудили силы суда в мире, за что и были отправлены Б-жьим гласом назад в пещеру. Там они осознали, что их наставляют на правильный путь – путь милосердия, путь служения Всевышнему посредством любых действий человека, если только он понимает, что Б-г присутствует и там”. Или, как сказал Бааль-Шем-Тов, “Всевышний хочет, чтобы Ему служили всеми способами”.

Поэтому рабби Яаков-Йосеф отдает предпочтение тому, кто использует в служении все, даже материальные, средства, и ставит его выше того, кто служит Б-гу только посредством Торы и молитвы, ведь первый все время сталкивается с йецер а-ра и побеждает его, а “подчинив левую сторону правой, создает гармонию в высших мирах, что и является целью всего сущего”. Он учил, что надо превращать зло в добро, йецер а-ра в йецер а-тов, врага – в друга, ведь и в злом начале есть частичка Всевышнего, Шхина пребывает и среди клипот (шелухи, внешней оболочки). А тот, кто служит Творцу исключительно посредством Торы и молитвы, не вовлекая в служение свое злое начало, идет только по “правой стороне”, и в его служении нет ни жизненности, ни продвижения вперед.

Поэтому рабби Яаков-Йосеф не одобрял тех, кто, затворившись дома, непрерывно занимался учебой, боясь выглянуть во внешний мир из страха угодить в сети мирской суеты и тем согрешить против Б-га. Он призывал к иному: “Человек не должен приучать себя постоянно заниматься лишь учебой, он должен общаться с людьми, и именно там должна проявляться его Б-гобоязненность, дабы исполнить сказанное „Представляю Б-га перед собой постоянно„ (Теилим, 16:8). Несмотря на то что на первый взгляд он отдаляется от Торы и молитвы, он должен понять, что и там можно найти наставление для себя и возможность служения Всевышнему”. А когда человек сблизится с обычной жизнью и поймет других людей, он сможет не только помогать им и приобщать их к служению, но и для себя извлечь пользу, учась у простых людей и получая уроки жизни. Можно научиться хорошему даже у злодея и из всякой встречи извлечь полезное наставление, например: “если он рано встает на работу, и я должен пораньше вставать ради служения Небесам, если он вкладывает старания, чтобы увеличить оборот в торговле, – я должен вкладывать больше сил в учебу”.

Служение Всевышнему должно быть очищено от каких-либо сторонних соображений: “каждую заповедь надо исполнять ради нее самой, без посторонних мыслей и желаний”, так как “исполнение заповедей и занятия Торой ради чего-то кроме них губят душу”. Добро надо делать ради добра, а не с мыслью о вознаграждении. Сама заповедь и есть награда, и состоит она в том, что Всевышний удостоил человека исполнить Его желание, а нарушение заповеди и есть наказание, как было сказано еще в Мишне (Пиркей Авот, 4:2).

Человек, желающий искренне и незапятнанно служить Б-гу, не должен гнаться за материальным достатком; пусть насыщается хлебом, а не яствами, потому что “когда душа пресыщена материальными наслаждениями, она не воспринимает духовность”.

Один из важнейших способов служения, по мнению рабби Яакова-Йосефа, – молитва. “Молитва высвобождает искры Б-жественного света и называется „работой„, потому что молящийся близок к смерти, когда в жажде прильнуть к духовному он освобождается от телесного”. Главное в молитве – сосредоточенность и настрой, причем всякий день отличается от предыдущего. Ибо это ошибочно, когда человек молится так же, как молился вчера и третьего дня, когда язык его сам по себе произносит слова, голова послушно склоняется в начале славословия Модим, а сердце находится далеко.

Человек должен молиться ради освящения Имени Всевышнего, не ради удовлетворения собственных потребностей, а на благо Шхины. Если он молится только для себя, Шхина плачет: “Отдал Г-сподь меня в руки, из которых я не могу подняться”. Молиться надо радостно, громким голосом, хлопая в ладоши, с жаром и пламенем души, ведь главное – воодушевление. Иначе все это напоминает кузнеца, который, обучив подмастерье своему ремеслу, забыл сказать, что сначала надо разжечь огонь. А так, воспламеняясь во время молитвы, человек сможет раздуть и свою внутреннюю искру.

Рассмотрев и исследовав взгляд рабби Яакова на служение Всевышнему и сближение с Ним, мы приходим к выводу, что с особой взыскательностью он относился не к исполнению заповедей, а к чистоте помыслов и веры, полагая, что “при нехватке веры теряешь всё”. Он считал, что “живущий верой сознает, что все, что случается, происходит под прямой опекой Всевышнего, и тогда нет места ненависти к другому человеку, мир воцаряется между ним и ближними, что позволяет ему исполнять все заповеди Торы. А если человек считает, что что-либо произошло случайно, – нечист и он, и помыслы его, ведь нет в мире места, свободного от Б-жественного присутствия”. Наиважнейшей, по его представлению, является духовная составляющая заповедей, их душа, именно она может помочь верующему подняться на высшую ступень. “Мудрецы Талмуда сказали, что в будущем заповеди будут отменены, то есть не будет заповедей в их физической форме, останется только духовная часть. И даже в наше время, если бы нашелся человек достойный такой ступени, он не должен был бы выполнять заповеди физически”.

Служение Всевышнему, практическое исполнение заповедей, молитва, изучение Торы – все это лишь пути достижения высочайшего духовного уровня, любви к Б-гу и сближения с Ним. Достичь этого можно посредством мысли и сосредоточенного намерения: “Когда человек связывает свои помыслы со Всевышним, все 248 органов и 365 сухожилий его тела подчиняются этой мысли и устремляются вслед за ней”.

 

7. Ценя во всем прежде всего духовность, рабби Яаков-Йосеф предписывал своим последователям развивать положительные черты характера и прямоту, всеми силами “искоренять врожденные дурные качества, берущие начало в грубой материи, из которой состоит тело человека, и сжиться с добрыми свойствами так, чтобы казалось, что они были присущи тебе с рождения или впитаны с молоком матери”. Он напоминал слова псалмопевца (Теилим, 24:3-4): “Кто достоин взойти на гору Г-сподню?.. Тот, у кого чисты руки и непорочно сердце”, – и пояснял: “Как желающий подняться на вершину горы сбрасывает с себя всю поклажу и лишнюю тяжелую одежду, так и тот, кто хочет подняться к Г-споду, должен сбросить со своей души всякий грех и идти с чистыми руками и непорочным сердцем”. А очистившись от греха и порока, человек будет счастлив и в повседневной жизни, так как “физический галут (т. е. состояние изгнания) есть следствие галута духовного”.

Рабби Яаков-Йосеф отличался оптимизмом и другим советовал смотреть на все происходящее только с хорошей стороны. Он утверждал, что в мире нет ничего абсолютно злого и постыдного, “даже когда увидишь что-либо злое и порочное в человеке, знай, что и там присутствует Имя Всевышнего, ведь нет места, где бы Он не находился”. Исходя из этого, он поучал: “Не презирай никого, даже человека подлого и никчемного, видя в нем раба, восставшего против хозяина, потому что и он тоже выполняет волю Всевышнего, а деяния злодеев – престол для деяний праведников”.

Гордыня, в его глазах, – корень всех грехов, а скромность – основа мудрости, богатства и силы, ведь только у скромного они могут считаться достоинствами, а у кичливого становятся недостатками. Скромность требуется и в служении: “пусть человек не пытается понять больше, чем ему дано, не следует заглядывать дальше, чем ему положено на данном уровне”. Продвигаться надо неспешно и с кротостью. “Тот, кто хочет подняться на гору Г-сподню, должен всходить по ступеням”. Он издевается над людьми, которые выставляют напоказ свою праведность и благочестие и торжественно собирают в субботу собственный миньян, дабы все убедились в их значимости и Б-гобоязненности.

Но и скромность должна иметь разумные пределы. “Как я слышал от своих учителей, излишняя скромность приводит человека к отказу от служения, ведь из-за смирения он теряет веру в то, что его учение и молитва влияют на все миры и даже ангелы получают силу благодаря ему”. Тем более это относится к стоящему во главе – он не может позволить себе слишком предаваться самоуничижению, иначе его станут презирать, “невежды начнут вытирать о него ноги, и он утеряет все свое влияние”.

Подобно тому как рабби Яаков-Йосеф ненавидел гордыню, он терпеть не мог угодливости и подобострастия. Он говорил: “Человек должен найти себе такой вид деятельности, чтобы ему не пришлось преклоняться и лебезить перед кем-либо, ведь раболепствующий хуже идолопоклонника”. А для этого достаточно довольствоваться малым, что и есть “удел счастливого”.

Рабби Яаков-Йосеф призывал к немногословию, следуя в этом рабби Ицхаку Лурии: “А-Ари говорил, что первое условие постижения мудрости – меньше говорить и больше молчать, чтобы не произносить лишних, пустых слов”. В этом его подход отличался от бештовского, поскольку Бешт учил так: “Всевышний хочет, чтобы Ему служили всевозможными способами. Иногда человек идет по дороге и говорит с людьми… и не может молиться или учиться как обычно. Пусть он не терзает себя – ведь Б-гу угодно служение разными способами, иногда в одной форме, а иногда в другой. Для того человеку и предоставляется возможность путешествовать или общаться, чтобы он мог менять вид своего служения”.

Человек должен следить за чистотой своих мыслей. Кристально чистая, незапятнанная мысль возвышает человека. Иногда усилия души примкнуть к кристально чистому помыслу приводят человека к состоянию, близкому к пророчеству.

Рабби Яакова-Йосефа выделяло особое отношение к человеческому мышлению. Благочестивую мысль, как, например, стремление к раскаянию, которое иногда посещает даже грешников, он считал пробуждением Свыше, отзвуком Б-жественного гласа, который каждый день призывает: “Вернитесь, мятежные сыны”. То же и в отношении греховных помыслов. “Поэтому, – объяснял он, – человек не подлежит судебному наказанию за запрещенные мысли, так как может сослаться на то, что они внушены ему Свыше”. Это и есть Б-жественный глас, исходящий с горы Хорев (Синай), о котором упоминали мудрецы Талмуда, и “если человек настроится и попытается услышать призыв, он сможет это сделать, поскольку тот возникает в виде мысли, а она доступна каждому”.

Перевод с иврита Мордехая Гринберга

Окончание следует

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.