[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2009 ТАМУЗ 5769 – 7(207)
Ключи Златогорова
Евгения Бродская
«..Не делай себе изваяния и всякого изображения того, что на небе наверху, и того, что на земле внизу, и того, что в воде ниже земли» (Шмот, 20:4) – это вторая заповедь, данная Моше. Запрет, немаловажный для еврейской традиции. Только недавно еврейские художники смогли позволить себе изображать человека не с головой животного или птицы, а с человеческой головой. Недаром традиция как любой живой организм претерпевает изменения, происходит взаимодействие между нею и искусством. Ибо искусство постоянно пытается расширить границы традиции, чтобы позволить существовать ей в новых формах. Григорий Златогоров человек, способствующий расширению этих границ.
Иллюстрация Г. Златогорова к сказке Хаима-Нахмана Бялика «Царь Соломон и Асмодей»
По образованию и призванию он книжный график. Его чувство книги явно уходит корнями в еврейскую традицию, благодаря которой народ Израиля получил имя «народа Книги».
Книжный график – это особая специальность. Оформление книги вообще сложнейшее искусство, требующее много сил, времени, соблюдения определенных правил. Средневековые рукописные книги часто создавались годами. К сожалению, людей, которые сейчас делают это по-настоящему хорошо, стало меньше. Творческая несостоятельность часто заменяется сегодня простотой работы с компьютером.
«Старая школа», по сути, была привержена минимализму. В связи с технологическими ограничениями оставались только простые средства. Но благодаря этому художники «старой школы» часто двумя-тремя штрихами, оригинальным шрифтом, одной-двумя красками очень точно раскрывали дух книги. Сейчас это, надо признать, уходит в прошлое.
Человек, занимающийся книжным делом, сочетает в себе две природы. С одной стороны, художественного дарования может быть недостаточно, потому что художник должен черпать вдохновение не только в собственном воображении, но и в книге, которую ему приходится оформлять. То есть он вступает в «соавторство» с автором текста. Можно быть прекрасным художником, но, столкнувшись с книгой, которая задает правила игры, – не справиться с поставленной задачей. Дар Златогорова позволяет ему следовать этим правилам. Он – великолепный художник-график, своими работами бросающий вызов признанным мастерам. Например, оформляя и иллюстрируя сказку «Царь Соломон и Асмодей» Хаима-Нахмана Бялика, которая впервые вышла в 1923 году, он невольно вступил в соперничество с художником, делавшим ее в первой четверти XX века, Яковом Аптером. Тот использовал профильно-барельефный стиль, модный в начале века, восходящий к вавилонской традиции, и в связи с этим всего одну краску. Златогоров же, напротив, полихромен – он выдерживает колер средневековых книжек. С другой стороны, используя компьютерные технологии, добивается эффекта современности. Златогоров создал что-то свое, совершенно непохожее на Аптера. Возможно, после этого книга зазвучала несколько иначе: раскрылись иные грани в ее восприятии. (Известно, что издание 1923 года стало раритетным.) Стиль, в котором оформлена сказка о Соломоне и Асмодее в исполнении Златогорова, напоминает иллюстрации к средневековым еврейским книгам. Но это не повтор, а новый образ, рождающийся путем углубления в материал.
Рисунки Златогорова в этой книге – это сочетание штриха и акварели, ибо «графичность» сочетается с некоторой расплывчатостью, порой даже намеренной «недостроенностью», но именно благодаря этому иллюстрация обретает полноту. И в этом он в корне отличается от Аптера, который, бесспорно, хорош, однако идет по совершенно иному пути.
Однажды Златогоров даже выступил в качестве автора текста – проиллюстрировал книгу собственного сочинения «Кляксы-маляксы». Проект весьма интересный, действительно на добрую половину состоящий из клякс, в которых можно узнать и людей, и животных – короче говоря, самых разных существ. Забавно, что техника, почти как пятна Роршарха: в пятне можно увидеть все что угодно. Результат рождается случайно, но тем и интересен. Не художник создает нечто, а будто его берут за руку и показывают, что может из этого получиться.
Художнику выпало работать и в других жанрах: он оформлял книги и по истории евреев, и по иудаизму, делал поэтические книги, например, двухтомник, посвященный исследованию творчества и жизни Пауля Целана. Проиллюстрировал «Имя Розы» Умберто Эко в технике офортов, созвучных рисункам Густава Доре, «Божественной комедии» Данте.
Иллюстрация к сказке Х.-Н. Бялика «Царь Соломон и Асмодей»
Но в связи с большим количеством заказов, при высокой плотности работы, художнику может просто не хватить воздуха для следующего вдоха, причем существует подспудный страх потерять свое «я». Тогда Григорий Златогоров от пера и бумаги переходит к другому сражению – работе с сопротивляющимся материалом, с металлом. Скульптурой Златогоров начал заниматься в последние три года.
Художник создал серию скульптур «Двенадцать колен Израилевых» по Пятикнижию. Он опирается на пророчества Яакова, который благословил своих сыновей, предсказав судьбу потомству каждого из них.
У каждого есть яркие черты характера, которые будут передаваться из рода в род. Так, например, Йеуда наделен величием льва – и из его колена происходят цари («Молодой лев – Йеуда, от насильства ты, сын мой, удалился, преклонился, лег он, как лев и как леопард, кто посмеет потревожить его? Не отойдет скипетр от Йеуды, и законодатель из среды потомков его, пока не придет в шило и ему повиновение народов» [Берешит, 49: 9-10], Иссахар – выносливостью и терпением осла, из его колена происходят ученые («Иссахар, осел костистый, лежащий среди заград. Увидев, что покой хорош и что страна приятна, он преклонил спину свою для ноши и стал преданнейшим тружеником» [Берешит, 49:14-15]. То есть в едином народе будут существовать двенадцать совершенно разных типов. Яаков предсказал это примерно во II тысячелетии до н. э.
Эта история – уникальный материал. Им и воспользовался художник. Он создал двенадцать разных типов людей и наделил каждый не только именем, данным ему Яаковом, но и теми чертами, которые в точности этому типу соответствует. Они проглядывают сквозь бронзу. Сопротивляющаяся материя здесь, наоборот, помогает добиться характерности скульптур. Так традиция продолжает существовать.
Есть у художника серия «Клезмеры». Казалось бы, просто фигурки на подставках с надписями «Мазл Тов» или «Лехаим». Но не тут-то было. Оказывается, это крышки для рюмок. Рюмки – это теперь не просто объект для созерцания. Вот так человек вступает во взаимодействие с миром: для того чтобы налить и выпить, сначала надо открыть крышечку, с удовольствием повертеть ее в руках, хорошенько рассмотреть, а потом только произнести ритуальное «Лехаим!».
Клезмер с контрабасом
Серия «Еврейские праздники»: Пурим, Песах, Йом Кипур, Суккот
Художник выбрал довольно оригинальный способ «работы» с традицией: например, у него есть серия фигурок «Еврейские праздники»: каждая скульптура – определенный праздник. Каждый человечек снабжен предметами, без которых невозможно отправлять ритуал. А создавались эти скульптуры потому, что Златогоров никак не мог запомнить их названия и «решил проблему» наглядным способом.
Фигурки Златогорова – это не просто скульптура, каждая из них проживает свою жизнь, каждая исполнена с ювелирной точностью и большой любовью к деталям: ведь вся еврейская культура – как паззл – собирается из маленьких кусочков, каждый из которых уникален: даже самый маленький может стать ключом к ее пониманию. Скульптуры Златогорова – это много маленьких ключиков, и в каждом есть еще меньшие. Его работы – словно табакерка у Андерсена: любая, даже самая маленькая деталь выполняет свою функцию и находится на своем месте не просто так.
Для художника может существовать несколько источников вдохновения. Так случилось и со Златогоровым. Он черпает вдохновение, не только знакомясь с еврейской традицией через тексты, но и через фотографии тех, кто успел запечатлеть на фотопленке быт реальных местечек, например работы, сделанные Романом Вишняком. Тот снимал жизнь евреев в Восточной Европе во второй половине 1930-х годов. Уже тогда такого рода поселений оставалось немного. Пожалуй, нечто подобное можно обнаружить в Иерусалиме, в Меа Шеарим. Но это теперь явление уникальное, а тогда, в 1930-х, это был исчезающий, но все еще образ жизни.
Так что, когда рассматриваете скульптуры Златогорова,
– приглядитесь. Есть в них что-то от человеческой повседневности,
умиротворенности и размеренности. Ведь черта оседлости или местечко не
предполагали суеты. Именно отсутствие суеты в творчестве Златогорова
и подкупает. Не в последнюю очередь это связано с тем, что прадед Григория был
ювелиром: специальность, явно требующая кропотливости и точности. Эти
особенности прослеживаются и в его скульптурах: сложная работа, малейшее неверное
движение может испортить все, и тогда ты вверяешься Промыслу. Ощущение этого
Промысла замечательно видно в скульптуре «Под хупой»
(«Свадьба»), где повозкой, запряженной козлом, в которой отплясывают молодожены и стоит соединивший их раввин, управляет рука
Всевышнего. И в этом чувствуется безграничное и даже
трогательное доверие к миру, которое демонстрирует художник.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.