[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2011 ШВАТ 5771 – 2(226)
Андре Кертеш. Парижская ретроспектива
Андрей Рогачевский
В эти дни в парижском «Зале для игры в мяч» (Национальный центр фотографии в саду Тюильри) завершается обширная ретроспектива выдающегося венгерско-французско-американского фотохудожника еврейского происхождения Андре (Андора) Кертеша (1894–1985).
Андре Кертеш. Под Эйфелевой башней.
1929 год
Кертеш купил свой первый фотоаппарат ICA в 1912 году, будучи клерком на будапештской фондовой бирже. В то время массовое любительское фотоискусство делало лишь первые шаги. Правил и стереотипов почти не существовало, что создавало широкие возможности для поиска и экспериментаторства. Ранние работы Кертеша предвосхищают сюрреалистическую, абстрактную и конструктивистскую технику, хотя формально он всегда оставался в стороне от этих движений.
Первые публикации фотографий Кертеша относятся к периоду первой мировой войны, когда венгерские периодические издания объявили конкурс на лучший солдатский любительский фотоснимок, и Кертеш-военнослужащий попал в число тех, чьи работы появились в печати. Но возможности для настоящей карьеры фотохудожника – к чему Кертеш издавна стремился – в Венгрии были ограничены. Не смущаясь незнанием французского, в 1925 году Кертеш переезжает в Париж, где в течение следующего десятилетия создает себе репутацию фотографа-модерниста с неповторимым изобразительным языком, запечатлевающим, по словам самого Кертеша, «не то, что я вижу, но то, что я чувствую». В конце 1920-х в галерее «Sacre du Printemps» проходит первая индивидуальная выставка Кертеша, его фотоэссе начинают появляться в престижном иллюстрированном журнале «VU», в 1933 году выходит его первая книга фотографий под названием «Дети» («Enfants»), а в 1936 году по приглашению агентства «Keystone» Кертеш с женой Эржебет Саломон переезжает в Нью-Йорк, где, вновь преодолевая языковые трудности, становится одним из многих именитых американских фотографов с еврейскими корнями – таких, как Ман Рэй, Ричард Аведон и Гарри Виногранд (не говоря уже о венгерских евреях Мохой-Наде, Роберте Капа и иных, бежавших в Соединенные Штаты от Гитлера).
Очки и трубка Пита Мондриана. 1920-е годы
Есть ли, впрочем, что-либо собственно еврейское в фотографиях Кертеша, равно как и у других его секулярных соплеменников? Можно было бы отшутиться чем-то вроде: «Говорят, что и Ман Рэй / В детстве тоже был еврей». Тем не менее в 2002 году в Нью-Йорке в составе каталога «New York: Capital of Photography» вышло исследование критика Макса Козлова, в котором утверждается, что специфически еврейский взгляд еврейских фотографов, снимающих нееврейские сюжеты, проявляется в фиксации промежуточного состояния между чувством отчуждения и чувством принадлежности, объясняющегося тем, что в нееврейской среде еврей никогда не ощущает себя до конца своим. Не знаю, насколько справедливо это наблюдение в целом, но оно, похоже, имеет непосредственное отношение к Кертешу, чье недостаточно свободное владение французским и в особенности английским (который он, кажется, так и не освоил в должной мере) не могло не усугублять чувство отчуждения, отдаленности, а подчас и ничтожности (ср. изображения неизвестного за балконной перегородкой, а также Эйфелевой башни и железнодорожной станции Паукипси в штате Нью-Йорк).
Мост искусств. Париж. 1963 год
Хочется добавить, однако, что, с моей точки зрения, данным обстоятельством еврейскость творчества Кертеша, по-видимому, не исчерпывается. Кертеш занимался фотографией более семидесяти лет, перепробовав изрядное количество подходов и техник (последние его снимки сделаны «Поляроидом»), и был для фотографов не только чем-то вроде библейского патриарха, но и во многих отношениях первопроходцем. (Вос)создавая на снимках окружающий мир как бы впервые (потому что подражать на раннем этапе развития фотоискусства было, по существу, почти некому), Кертеш до известной степени культивировал взгляд Творца, проявляющийся, в частности, в особой точке зрения на Время – изнутри циферблата часов (будто бы желая отождествить Время и самого себя, поскольку фотография – это распределение свето-теневых масс, т. е. отделение света от тьмы, а стало быть, в том числе и чередование дня и ночи по воле Создателя); а также в зеркальных искажениях форм женского тела, воспринимаемого как податливый строительный материал; или в воспроизведении целого по его части (очки и трубка голландского художника Пита Мондриана) – подобно Еве, возникающей из ребра Адама; или в изображении других евреев как богов, пусть даже языческих (см. шуточную фотографию брата Кертеша в роли Пана, которую можно интерпретировать с точки зрения трансформации Завета между Б-гом и еврейским народом в проведение знака равенства между Б-жественной и человеческой субстанциями).
Французская академия. 1931 год
Пусть моя интерпретация кому-то покажется спорной. Важно помнить, что народ Израиля не воспринимает искусство Кертеша как чужеродное. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что выставка его фотографий состоялась в 1980 году в Музее искусств в Иерусалиме. Впрочем, сам Кертеш явно предпочитал всем другим странам Францию, где в 1983 году он был награжден орденом Почетного Легиона. Именно французскому государству фотохудожник (ставший американским гражданином еще в 1944 году) завещал свой архив и негативы, на основе которых была подготовлена нынешняя экспозиция.
Те, кто не успел посмотреть выставку Кертеша в Париже, смогут увидеть ее в Цюрихе (Winterthur Fotomuseum, 26 февраля – 15 мая), Берлине (Martin-Gropius-Bau, 11 июня – 11 сентября) и Будапеште (Национальный музей, 30 сентября – 31 декабря 2011).
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.