[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2011 ЭЛУЛ 5771 – 9(233)
ОЛИМПИЙСКОЕ «НАСЛЕДСТВО»
Ирина Мак
Вторая жена
Режиссер
Марта Мессарош
Венгрия, 1980
В 1980 году на столичных стадионах прошли Олимпийские игры, а в кинотеатрах показали «Вторую жену». При несопоставимой значимости этих событий для истории оба они казались мне, недавней школьнице, невероятными. Город, из которого выпотрошили местное население, заполнили иностранцы. А на экране прилюдно произнесли слово «еврей».
Разумеется, многие реплики в русской версии звучали тогда совсем не так. Это было обычное дело: нежелательные кадры или вырезались, или неправильно переводились, вводя в заблуждение зрителей. Но все убрать цензоры не смогли.
Сейчас многим непонятно, что привело меня в такой восторг. Даже мне с трудом верится в то, что еврейская тема в наших картинах — или не наших, но тех, которые допускались к показу в советской стране, могла только подразумеваться, но никогда не обозначалась конкретно. Как и сами евреи таковыми публично не назывались — даже в списке погибших на памятнике в Бабьем Яре. И кадры с Михоэлсом и Зускиным, поющими «Колыбельную» в фильме «Цирк», изъятые в эпоху борьбы с космополитизмом, вернулись на место только в перестройку.
Про евреев могли что-то показать только в иностранных картинах, шедших во внеконкурсном показе на Московском кинофестивале. Но в случае с венгерской картиной «Вторая жена» фестиваль ни при чем. Похоже, это был все-таки официальный прокат: кино из стран народной демократии легче пробивалось на советские экраны. Героиню в фильме играла Изабель Юппер — в 1980 году я даже не знала такого имени, но успела ее оценить.
Имени режиссера — Марта Мессарош — я тоже не слышала. Хотя могла бы: классик. Одна из любимиц Берлинале, она в 2007-м получила «Берлинскую камеру» — почетный приз, который вручается «по совокупности заслуг». И до сих пор, несмотря на солидный возраст — 19 сентября 2011 года ей исполняется 80, — снимает кино. Впрочем, и фильмов ее раньше у нас не показывали, если не считать «Второй жены».
Действие начинается в Будапеште в 1936 году. Двадцатисемилетняя Юппер играет юную художницу Ирен. Светящиеся на солнце медные волосы, нежный румянец, фарфоровая кожа… Кокетливое замечание: «Мои веснушки запоминаются…»
Ирен живет с набожным дядей, но явно слишком умна и талантлива, чтобы замыкаться в ограниченном мирке религиозной семьи. Она мечтает учиться живописи — но не имеет на что. И тут ее новоиспеченная подруга Сильвия, дочь преуспевающего дельца и молодая жена бравого офицера, обращается к Ирен с просьбой. Сильвия не может иметь детей. Она предлагает подруге деньги — за то, что та родит ей наследника. От ее, Сильвии, мужа.
В предвоенные годы о суррогатном материнстве никто еще и не мечтал, и даже мысль такая показалась бы непристойной. Девушка отказывается от предложения, но Сильвия ее преследует, уговаривает, знакомит со своим мужем Акошем (известный польский актер Ян Новицкий, в жизни — муж Мессарош), они нравятся друг другу, и в конце концов становится ясно, что жена тут уже ни при чем.
Оригинальное название фильма — «Наследница» или «Наследство» (в разных странах были разные варианты) — тут явно больше подходит. Это абсолютно декадентское кино: полутемные интерьеры, изящные шляпки, тихие разговоры, молчаливая любовь, танго как лейтмотив, отсылающий нас к «Ночному портье»…
И безусловно это женское кино. В самом лестном смысле этого слова. Позволяющее взглянуть на происходящее глазами женщины. Режиссер-мужчина, втяни его в подобную историю, сделал бы Ирен безропотной жертвой предрассудков, тогда как у Мессарош она — самостоятельная эмансипе.
— Ты не можешь купить мою свободу. Я делаю только то, что хочу, — наивно заявляет она, не предполагая, что скоро от ее желаний будет мало что зависеть.
Это неожиданное кино именно для Марты Мессарош, выступающей в своей неженской профессии наравне с мужчинами. Ее и упоминают обычно в знаменитом венгерском режиссерском списке среди мужчин: Иштван Сабо, Золтан Фабри, Миклош Янчо, Марта Мессарош. Выдающийся режиссер Миклош Янчо был первым мужем Марты и отцом двух ее сыновей-операторов, которые помогают матери снимать кино. Через пару лет после «Второй жены» Миклош Янчо–младший работал на знаменитой маминой картине «Дневник для моих детей».
Этот фильм два года не выпускали, но в 1984-м он вышел на экраны и получил Гран-при Каннского фестиваля. История, рассказанная в «Дневнике…», важна для понимания всего, что она снимала до него и после.
В «Дневнике…» вся ее жизнь — эмиграция вместе с родителями в Советскую Россию, гибель в ГУЛАГе отца — скульптора Ласло Мессароша, киргизская ссылка, смерть матери, возвращение в Будапешт. Марта потом снова жила в СССР — училась во ВГИКе, помнит среди преподавателей Довженко, Пырьева и Герасимова. По-русски говорит как мы. Мне ее творчество дорого еще потому, что Марта Мессарош единственная успела снять в 1977 году, в картине «Их двое», вместе Марину Влади и Владимира Высоцкого, с которым была дружна.
Но исторический фон всегда присутствует в ее сюжетах, будь то венгерская революция 1956 года, подавленная братской помощью СССР, или «мягкая диктатура» Яноша Кадора, или ГУЛАГ, или война, в которой Венгрия, как известно, играла на стороне Германии.
Что мы помним о Европе 1936 года? Олимпиаду в Берлине. Ее мы и видим здесь. Акош собирает всех в зале и демонстрирует собственные любительские съемки открытия Олимпийских игр. Гитлер произносит речь — эти кадры мы знаем по «Олимпии» Лени Рифеншталь. Лес вытянутых в нацистском приветствии рук. Домашняя съемка переходит в хронику, чернокожий легкоатлет Джесси Оуэнс на беговой дорожке приходит к финишу первым, но голос за кадром объявляет только, кто пришел третьим, кто вторым.
Кадры любительской съемки еще неоднократно будут появляться в фильме, только Гитлера на них уже не будет. Его место займет Ирен.
— Я вам никогда не говорила, ведь я еврейка.
— Я знаю.
Звучит как «прокаженная», как будто это та порочащая подробность, о которой нельзя не упомянуть. Я натыкалась на такие внезапные признания много раз. Помню, как удивилась, прочтя еще, учась в девятом классе, в статье Анны Ахматовой о Модильяни его слова, произнесенные как-то вдруг. «Я забыл вам сказать, что я — еврей». Общее место.
«С еврейской кровью родилась, а сердцем с Венгрией слилась» — эти стихи Ирен-Юппер не забывает ни на минуту. Проблема в том, что Венгрия с ней не захотела слиться. И режиссер готова эту ответственность со своей страной разделить.
Позже Марта Мессарош неоднократно возвращалась в своих фильмах к еврейской теме. В 1995-м она сделала «Седьмую комнату», об Эдит Штайн, крещеной еврейке, ставшей монахиней-кармелиткой и католическим философом, погибшей в Освенциме и беатифицированной Иоанном Павлом II. Эдит у нее сыграла известная еврейская актриса из Румынии Майя Моргенштерн, знакомая нам по «Страстям Христовым» Мела Гибсона, — она там появляется в образе Девы Марии. А в 2009 году Мессарош показала на Московском кинофестивале «Последний донос на Анну». Он посвящен венгерской диссидентке Анне Кетли, в прошлом — премьер-министру, бежавшей из страны после вторжения в 1956 году советских войск. Во время нацизма Кетли оказалась одной из четырех членов парламента Венгрии, которые выступали против принятия закона о преследовании евреев. Но «еврейский» закон был принят. Венграм в этой позорной истории нечем гордиться. Ни у кого из зрителей нет сомнений, что ждет Ирен и ее детей.
Венгерские евреи, уцелевшие в начале войны, все-таки были депортированы в 1944 году. 1944-м и заканчивается фильм. Акош рассчитывает спасти Ирен, забрав для нее паспорт жены. Но кто-то их выдает полиции. Кто, если не брошенная жена?
Все, что видим здесь, — на уровне ожиданий и ощущений. Мы не видим ни концлагерей, ни пыток, — но знаем, что ждет героев. Что их может ждать. Все очень тихо и медленно. Любовь — больше в глазах, чем в объятиях. Изабель Юппер не говорит за весь фильм и сотни слов, но каждое как бриллиант.
Почему она здесь играет — понятно. Хотя Юппер тогда уже много снималась в Европе, была обладательницей главной награды в Каннах, ее гонорары росли, а съемки в социалистической стране не сулили особых выгод. Но актриса родилась в семье еврея-промышленника, получила отличное образование на славянском факультете университета и о судьбах европейских евреев наверняка знала многое.
А в Венгрии разрешили сделать о них фильм. Все сошлось. Ситуация в венгерской кинематографии, несмотря на социализм, в корне отличалась от советской. По воспоминаниям самой Марты Мессарош, для деятелей искусства на ее родине существовало в то время две запретные темы. Первая — венгерская революция 1956 года. Вторая — политика в СССР. Евреи, как это ни удивительно, не были под запретом. Стало быть, о них можно было снять кино.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.