[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2013 АВ 5773 – 8(256)
Кадр из фильма Роберта Б.
Уайде «Вуди» —
о Вуди Аллене. 2012 год
Кадр из фильма Дрора Мореха «Привратники». 2012 год
Знать. Забыть. Вспомнить
Алексей Мокроусов
Самой яркой частью Московского кинофестиваля не первый год оказывается документальное кино. А в нем наибольший интерес изначально вызывают ленты о художниках. 35-й фестиваль не стал исключением.
Не спи, не спи, художник
Кинобиографию Вуди Аллена ждали — ведь сделать скучное кино о комике сложно. Тем более что режиссер Роберт Б. Уайде специализируется на комиках, в его послужном списке ленты о братьях Маркс и их коллегах. Но с Алленом вышла скорее незадача, хоть и увенчанная призом зрительских симпатий. Биография вроде бы рассказана, важнейшие фильмы упомянуты, а вот почему Вуди Аллен такой уникальный, совершенно неясно. Притом что героя не назовешь интровертом. Когда читаешь книгу его интервью (он, в частности, признается: «Единственная религия, о которой я могу писать, не допуская серьезных искажений, — это иудаизм»), впечатление иное. А в фильме не находишь не только ответов, но и вопросов.
Иначе сделан фильм «Двоюродный дядя» Алана Берлинера. На других фестивалях его показывали как «Переводя Эдвина Хонига: Альцгеймер поэта» и «Старший кузен однажды переехал». За «Кузена» режиссер, каждая картина которого становится событием, получил главный приз фестиваля документального кино в Амстердаме.
Эдвин Хониг (1919–2011) — американский поэт, биограф и переводчик Лорки, переложивший на английский классических испанских и португальских авторов, от Кальдерона до Пессоа. Последние годы жизни он страдал болезнью Альцгеймера. На правах родственника и друга Берлинер записывал свои с ним разговоры. Что происходит с человеком, когда уходит память? Можно ли жить среди ее обрывков? Что не забывает заболевший Альцгеймером? Хониг, не узнающий на фото приемных детей и бывших жен, помнит о гибели своего маленького брата и об отце-канторе, считавшем его виновным в гибели младшего сына. Он говорит о времени, о меняющей цвета листве за окном, любит джаз и отбивает рукой ритм на подушке. Сыновья описывают его как эгоиста, чья профессия (Хониг был критиком) сказалась на их отношениях: кажется, лишь едкость в оценках, никакой любви. Но бывшие студенты вспоминают о нем с придыханием: «ближе друга у нас не было». В отличие от детей, они ходили к нему до конца, как и Берлинер, влюбленный в своего героя, которого снимал, пока тот не сказал в камеру: «Все, забудь меня. Уходи».
Политика против реальности
О Московском кинофестивале принято спорить: не слишком ли много фильмов? В Каннах всего 50, в Москве всемеро больше. Но в Европе каждый день можно увидеть хорошее кино, а у нас раз в году. Среди хитов нынешнего фестиваля — один из претендентов на документальный «Оскар» — израильские «Привратники» Дрора Мореха. Фильм построен как интервью с шестью бывшими руководителями «Шин-бет» (Общей службы безопасности Израиля). То, что они рассказывают, какие делают признания и отпускают комментарии, поражает даже киномана, изначально готового увидеть на экране все что угодно.
История спецслужбы оказывается историей страны, ошибок и заблуждений ее руководства. Кажется, единственный, о ком герои отзываются без скепсиса, это Ицхак Рабин, его гибель они воспринимают как личную трагедию. Впрочем, у всех шестерых свои взгляды на происходящее и собственную работу. Можно говорить о каждом, но роль «привратника» придает что-то общее их типу мышления.
Кто-то готов усомниться в своем праве на лишение противника жизни, кто-то относится к этому как к условию профессии. Единственное, что объединяет этих умных людей (кадры, где они говорят в камеру, сильнее архивных съемок), — понимание, что без диалога, без политической воли невозможно достичь примирения в арабо-израильском конфликте. «Мы выигрываем битву, но проигрываем войну», — перефразирует один из них Наполеона. Другой объясняет, к каким последствиям в израильском обществе это приводит уже сейчас: «Мы стали более жестоки, к себе тоже», это следствие политики на оккупированных территориях. Не особенно удивляешься, когда как аргумент звучит цитата из Йешаяу Лейбовича, предсказавшего расцвет коррупции, превращение страны в колониальное государство, в провинциальные задворки западного мира.
Взгляды Лейбовича раздражали многих в Израиле — так же как далеко не всем нравятся и размышления разведчиков. Говорить правду — лучший способ нажить врагов. Это правило на себе испытал французский режиссер с греческими (и даже русскими) корнями Коста-Гаврас. Ретроспектива «Сопротивление» включала шесть его лент, в том числе вызвавшую в свое время много споров «Ханну К.» (1983). Ее героиня, иерусалимский адвокат Ханна Кауфман (ее играет Джил Клейберг), защищает араба, незаконно проникшего на территорию Израиля (Мохаммед Бакри). Тот хотел вернуть семейный дом, превращенный ныне в музей. Ханну не только преследуют ортодоксы, с ней порывает и отец ее ребенка, прокурор Иошуа Херцог, оппонирующий ей на процессе.
Идти против всех — решение, требующее особого мужества. Ценой собственной жизни в этом убеждается герой другой картины Коста-Гавраса, «Аминь» (2002), чей сценарий Рольф Хохут написал по собственной пьесе 1963 года «Наместник». Химик Курт Герштейн (Ульф Тукур) узнает, что изобретенное им средство против тифа используется для умерщвления людей. Он пытается бороться с происходящим, рассказав миру о концлагерях и газовых камерах. Молодому иезуиту, папскому нунцию в Берлине (Матье Кассовиц), удается донести эти сведения до Пия XII — но тот демонстративно глух к услышанному и не упоминает о концлагерях в своих посланиях. Священник садится в эшелон, отправляющийся в лагерь смерти, Герштейн после войны кончает жизнь самоубийством.
«Аминь» — суровое обвинение руководству Римско-католической церкви, молчанием попустительствовавшей гибели миллионов. И обвинение тем немцам, кто пытался поначалу бороться с нацизмом, а в годы войны решил, что патриотизм важнее, и стал сражаться бок о бок с эсэсовцами.
Свастика и синагога, молчание и слезы
Слишком часто человек оказывается заложником трудноопределимого понятия «родина». Герои израильского фильма «Белая пантера» (2012) — репатрианты из России, не воспринимающие Израиль как свою страну. Режиссер Данни Райсфельд показывает бандитов, избивающих стариков в кипе, рисующих свастики на стенах синагог. Главный герой, принадлежащий к скинхедам Алекс, влюбляется в дочь своего тренера по боксу. Те родом из Марокко, а с марокканскими «братьями по крови» русские евреи на ножах. Фильм, полный шаблонных персонажей (сценарий здесь явно не так важен, как этнографические подробности), заканчивается хеппи-эндом, от которого сводит скулы. Конечно, арест банды и приход Алекса к вере выглядит симпатичнее гибели героев, но должны же у авторов быть какие-то самоограничения? Райсфельд начинал как тележурналист и в 2001-м снял мокьюментари (псевдодокументальное кино) «Белые перчатки», о росте расизма в Израиле. На фестивале в Иерусалиме тот фильм отметили за лучший сценарий. Нынешний могли бы наградить за худший.
Не идеален и сценарий ленты Мумина Шакирова «Холокост — клей для обоев?», вошедшей в конкурс документального кино. Ее героини — сестры из Владимира, ответившие в телевикторине на вопрос, что такое Холокост: «Клей для обоев!» Интернет взорвался сарказмом, но Шакиров не стал участвовать в блоготравле. Он организовал сестрам поездку в Освенцим. Сцены, снятые в концлагере, слезы и шок героинь — эффектный ответ предпочитающим улюлюкать. Но если задаться вопросом, многие ли сегодня знают о Холокосте, выяснится, что это terra incognita для большинства. Можно, конечно, свести проблему к школе — в фильме говорят с учительницей истории, преподававшей сестрам во владимирском лицее («Ах, если бы у меня был материал для урока!»). Но школа — лишь отражение жизни. Если общество хочет болеть Альцгеймером, ему трудно подобрать лекарство.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.